И мне пришло в голову, что если вся жизнь в зарождении желаний и
радость жизни в исполнении их, то нет ли такого желания, которое
свойственно бы было человеку, всякому человеку, всегда, и всегда
исполнялось бы или, скорее, приближалось бы к исполнению? И мне ясно
стало, что это было бы так для человека, который желал бы смерти. Вся
жизнь его была бы приближением к исполнению этого желания; и желание это
наверное исполнилось бы.
Сначала это мне показалось странным. Но, вдумавшись, я вдруг увидал,
что это так и есть, что в этом одном, в приближении к смерти, разумное
желание человека. Желание не в смерти, не в самой смерти, а в том
движении жизни, которое ведет к смерти. Движение же это есть
освобождение от страстей и соблазнов того духовного начала, которое
живет в каждом человеке. Я чувствую это теперь, освободившись от большей
части того, что скрывало от меня сущность моей души, ее единство с
богом, скрывало от меня бога. Я пришел к этому бессознательно. Но если
бы я поставил своим высшим благом (а это не только возможно, но так и
должно быть), считал бы своим высшим благом освобождение от страстей,
приближение к богу, то все, что придвигало бы меня к смерти: старость,
болезни, было бы исполнением моего единого и главного желания. Это так, и
это я чувствую, когда я здоров. Но когда я, как вчера и третьего дня,
болею желудком, я не могу вызвать этого чувства и, хотя и не противлюсь
смерти, не могу желать приближаться к ней. Да, такое состояние есть
состояние сна духовного. Надо спокойно ждать.