Шилова Л. В - Сайт писателяТут мы с каким-то непонятным соперничеством принялись стягивать одежду друг с друга, ни на секунду не прерывая наших ласк. Стремительным движением он ловко стянул с меня мой вязаный джемпер, из под которого показалась хлопчатобумажная в мелкий голубой цветочек сорочка, походившая на детскую с той лишь разницей, что хитроумно приделанные кулиски позволяли удерживать мою грудь (лифчик я никогда не носила). На лице его тут же появилась снисходительная усмешка, отнесенная, по-видимому, в адрес моего «эротического белья». В отместку я с силой рванула с него свитер, да так, что едва не оторвала уши вместе с головой, обнажив его изношенную фланелевую футболку.
Затем наши губы вновь соединились в затяжном поцелуе, но, вдруг, по моим ногам прошла легкая дрожь, они, словно ватные, подкосились подо мной, в глазах потемнело, а тело, отказываясь оказывать какое-либо сопротивление, беспомощно повисло в объятиях «гостя».
Я не помню точно, что со мной происходило потом. В следующую минуту я почувствовала лишь тяжесть его тела, да его слюнящие поцелуи, ласкающие мое лицо и шею. Мне захотелось вырваться из его объятий, но было уже слишком поздно. Острая боль разорвала меня пополам, теплая кровь потекла по бёдрам, в следующую секунду всё было кончено – я стала женщиной. ЭТО продолжалось, по – видимому, недолго, минуты с две, не больше. От ужаса произошедшего у меня началась настоящая истерика.
- Тебе больно, Малыш, да? –сочувственно спросил он. – Ну, не надо плакать, рано или поздно это случается со всеми. Любая девушка рано или поздно всё равно становится женщиной. Да если бы я только знал, что ты девственница, я не стал бы спать с тобой.
Примерно полчаса спустя, шокированная, я лежала неподвижно, только сильная ноющая боль напоминала, что несколько минут назад меня лишили девственности. После всего пережитого я забылась болезненным сном.
Когда я очнулась, я всё ещё лежала, с раздвинутыми ногами, вся в мыле под тяжелым верблюжьем одеялом, притиснутая к стене его большим мускулистым телом. В довершении ко всему, «гость» счёл нужным положить свою горячую и тяжелую руку мне на шею и бесцеремонно водрузить на меня свои ноги.
С трудом, высвободившись от его руки, я приподнялась и взглянула ему в лицо. Парень безмятежно и крепко спал, словно у себя дома. От обиды я с отчаянной силой ухватила то ли за лицо, то ли за волосы. Приподнявшись на колени, я со всего маху влепила ему в висок, ещё и ещё. Четвертый удар – не удался, запястья мои блокированы в воздухе в нескольких сантиметрах от его носа.
-Гадёныш! Что ты со мной сделал? Какую дуру ты мне подсыпал?
-Э…э, полегче, полегче, Малыш.
Он сковал мои руки и притянул вниз, затем, лукаво улыбнувшись, произнёс:
-Метопроптизол собственного приготовления. Хе, вроде смеси сексуального возбудителя для женщин со снотворным.
Захотелось пнуть его больно ещё раз, но, выбившись из сил, не в состоянии более сопротивляться, упала лицом в его грудь. Мы лежали неподвижно.
-Так ты, значит, заранее спланировал это?
-Да. Ещё тогда, когда мы встретились в секретарской.
- А ты, вообще, всегда носишь при себе свою «дуру», специально для таких случаев?
- В принципе, да. Только на этот раз не для тебя, я приготовил, как ты говоришь эту «дуру», для наших официанток из ресторана, где по выходным я работаю барменом. Мне нравится прикалываться над этими девицами. Подсыпаешь им не много и смотришь, как они потом тащатся от мужиков.
- И многих ты так затащил в койку?
- Да провались они пропадом эти девки. Только и смотрят, как выманить у тебя деньги. Лично у меня с ними ничего не было. Мне тошнит от их смазливых рож. Послушай, Малыш. В моей жизни никогда не было стоящей женщины. Нет, конечно, были случайные связи, но после них я испытывал отвращение и раздражённость. В основном это были пустые женщины, так, на один раз.
-Может быть, я тоже от них не многим отличаюсь? Тоже «только на один раз». Ведь по сути своей женщины все лживы и продажны.
-Нет, это неправда. Я чувствую человека. Ты не умеешь врать, притворяться – это отличает тебя от других. Еще тогда, когда я увидел тебя, ну, помнишь, на подготовительных курсах. Я вообще не мог думать о женщинах, меня от них воротило. Да, секса хотелось, случаи предоставлялись, но с тех пор, как я встретил тебя, дело до этого не доходило…
- Бедный Лёшка, значит, ты приберёг себя специально для этого случая. Подкараулил в университете, чтобы дефлорировать глупую девчонку, которая, как перепелка, попалась в твои силки. Бедный, бедный студентик, провел пять лет без секса, пока изучал мировую экономику, и всё это ради меня. Пять лет без секса для мужика. Надо же, это ж свихнуться можно. Теперь ты доволен?
Но тот, будто не слыша меня, продолжал:
- Я приходил в университет специально для того, чтобы встречаться с тобой. Честно говоря, меня достала эта учёба, достали все эти экзамены, эти тупые курсовки, зачеты, но я сдавал их, чтобы меня не отчислили, чтобы не прекращать видеть тебя. Я понимаю, что в моём положении, наверное, глупо даже мечтать о семье. Я всегда боялся иметь семью. У меня не завидное положение – однокомнатная квартирка в Ломоносове с вечно пьяной мамашей, да постылая ночная работа водилы мусоровоза, а по выходным бар – и всё то же. Изо дня в день я выматываюсь настолько, что едва успеваю доползти до постели. В какой-то момент, я понял, что моя молодая жизнь уходит, как вода в песок, а я не в силах что- либо изменить сам. Что бы то ни было, я решился действовать. Я плюнул на все эти препятствия. Я поборол свой страх и подавленность, и начал делать свою мечту. Я совершил этот проступок с тобой, и я впервые ни о чём не сожалею. Бред какой-то. Что это отвратительно, я знаю, но я больше не мог ждать счастья в своей жизни, оно не придет к тебе само, а жизнь у нас одна, она мимолетна, жить надо сейчас. Ты можешь судить меня теперь, мне всё равно.
Потом он придвинул губы к моему уху и произнёс:
-Я хочу, что бы ты стала моей женой.
Шокированная неожиданной развязкой, я застыла неподвижно, боясь пошевельнуться, и, прислушиваясь, как в его огромной грудине бьётся подлое сердце.
-Спасибо тебе добрый друг, Алекс. Только одно ты забыл спросить у меня, когда тащил в постель – хочу ли я быть твоей женой. Мечтала ли я, что Алексей Мишин, здоровенный мужик, напоит меня какой-то дурой, а потом раздвинет мне ноги и лишит девственности, лишь только за тем, чтобы доказать свою безмерную любовь. Спасибо за твою «любовь», Алекс. Но что теперь прикажешь мне с этим делать? – чуть не плача, указала я на кровавое пятно на простыне.
-Девственницы сейчас не в моде, - усмехаясь, заверил меня Алекс.
Я хлестнула его по щеке, но он снова перехватил мои запястья и потянул на себя.
-Не в моде. А ты не подумал, что, может, я специально берегла себя для кого-нибудь другого! Может, я хотела, чтобы это произошло так, как полагается, в первую брачную ночь, со своим супругом. – При этих словах Алекс больно схватил меня за руку. – Брось! Отпусти! Больно! - Кисти его рук постепенно расслаблялись, высвобождая мои запястья. Обессиленная, я упала рядом.
В чём-то он прав. Жизнь даётся только один раз, время её течёт стремительно, но незаметно, каждую минуту надо проживать так будто она последняя твоя минута, ни секунды, ни мгновения нельзя растрачивать впустую. Жить сейчас, только сейчас.
Стыда больше не было, не было никаких ни рамок и ограничений, ни препятствий к ЭТОМУ. От предвкушения предстоящей близости я окончательно теряла голову. Может быть, остатки эротического зелья ещё играли в моём мозгу.
Теперь я должна стать её инициатором, и ничто было не в силах воспрепятствовать нам в этом. Теперь было позволено всё, мне хотелось доказать, доказать самой себе, что я способна совершить иррациональные вещи, которые до этого были негласно недоступны для меня из-за давивших жизненных обстоятельств. Вместе с девственной плевой были сломлены и запреты.
Стоит честно признаться, что всю жизнь свою я провела в сексуальном воздержании. Еще с детства мне постоянно внушали, что половая связь – это что-то недопустимое, что под любым предлогом, женщина должна избегать этого. Мне внушали, что секс, в конечном итоге, приводит женщину к болезням и моральным страданиям, покуда секс не начал ассоциироваться у меня с болезнями - беременностью, абортом, которые приводили женщину к инвалидности и, даже смерти, венерическими заболеваниями, при которых человек, безрезультатно залечивая болезнь, гнил заживо всю свою жизнь, как бы в расплату за свой грех. Теперь для меня было все равно, пусть будет, что будет.
Мне больше не хотелось быть его глупенькой жертвой, неопытной девчонкой, которую он затащил в постель. В отместку, мне хотелось удивить, даже шокировать Алекса всем богатством своей нереализованной сексуальности, копившейся в подсознании, подобно снегу в горах, и теперь готовой обрушиться во всей своей неукротимой силе.
Освобождёнными руками я стала ласкать его бедра, поднимаясь всё выше и выше. Он приподнялся и присел, облокотившись об спинку кровати. Я вцепилась в его длинные роскошные волосы и придвинула его голову к себе – пусть сегодня он тоже почувствует боль. Губы наши вновь слились в неотрывном поцелуе, но мы не видели друг друга, масса наших длинных растрепавшихся волос, путаясь, словно паутина, налипала на наши потные лица, душила, лезла в глаза.
Ничего не видя, ничего не осознавая вокруг, мы ощущали только мир плотской чувственности. Нежно обхватив мои ягодицы, он начал исступленно ласкать мои бёдра и, внезапно подхватив под коленями, придвинул меня к себе.
Хотя каждое движение снова и снова причиняло мне рвущую боль, я ни за что не хотела, что бы он останавливался, а продолжал ещё и ещё, ни на секунду не прекращая любовных судорог, и, лишь только движения его замирали, мои ласкающие руки с новой силой возбуждали его. Вот уже тело мое, казалось, распухнув от напряжения, потеряло всякую чувствительность, расслабившись от сладкой истомы, я безжизненно соскользнула вниз и застыла в изнеможении, уткнувшись лицом в подушку.
Теперь я с ужасом начинала осознавать происшедшее. «Природа» не простит мне этого. Теперь уже точно. После пожизненного воздержания, я точно забеременею. Лилинька, за всё в жизни нужно платить, понимаешь, рас-пла-чи- ва- ть- ся. Мать-одиночка, никому не нужная. Безотцовщина. Я то слишком хорошо знаю, что это такое, чтобы желать ЭТО своему ребёнку. Что я смогу предложить своему ребёнку? Нищету? Нет, я поставлю кроватку возле окна со сгнившими рамами, от которых разит холодом и сыростью с улицы, и буду любоваться, как посиневший ребёночек хрипло орет, задыхаясь от воспаления легких.
Ах, да он, кажется, сделал мне предложение. Великодушно! Теперь у меня появилась перспектива быть женой, как говориться, хорошего мужика, стать деградирующей домосиделкой, всю жизнь заниматься тем, что готовить, обстирывать, обслуживать, всю жизнь выглядывать из – под его локтя, не иметь собственного мнения, не принимать самостоятельных решений».
Нить моих мыслей оборвалась на мгновение, я посмотрела на Алекса и увидела, что он тоже внимательно смотрит на меня, как бы вопрошая ответ. Разглядывая его большое потное тело, меня охватил приступ брезгливости. «Да, что ты говорил, что у тебя, кажется, были какие- то женщины. Женщины – значит не одна случайная связь, случайная – случать, случка… Может быть десятки. Интересно, Лёшка, под каким номером стою я. Нет, а что я собственно ожидала. Что я и он будем единственными друг для друга и лишим друг друга девственности одновременно в свою первую брачную ночь. Правильно, всё правильно, нормальный мужчина должен иметь несколько самок, в противном случае это он превращается в юродца, посмешище перед друзьями. Я знаю, он не женат, и, вместо регулярных половых связей с определенной женщиной, должно быть, довольствуется доступными приезжими девками, коих в городе предостаточно. Каждая из которых охотно согласится сожительствовать с ним за временную прописку в городской его квартире и за дешёвые его подарки, благо парень он молодой и видный, относительно культурный, с каким не стыдно показаться в обществе, представляя его в качестве жениха. Уж, коли, чтобы выжить, и приходится быть сожительницей, то лучше сожительствовать с нищим, но молодым и интересным любовником, нежели встречать каждое утро с омерзением в объятиях богатого, но старого обезьяноподобного урода, да выслушивать его гундёж, пока от отчаяния не бросишься под поезд, как Анна Каренина».
Ужасная мысль поразила меня, словно молния. - «А, вдруг, он венерический. Я даже не знаю, с кем он переспал до меня». СПИДа я, в общем-то, не очень боюсь – от него не гниёшь, тут всё ясно – один конец, ты будешь выброшен обществом в изоляцию, в которой даже забавно подыхать в гордом одиночестве. Это болезнь какая-то не явная, индивидуальная что ли. ВИЧ – это необратимо, ВИЧ –ты просто изгой, доживающий свои дни.
Гораздо более омерзительным и коварным мне представлялись, так называемые, «излечимые» венерические болезни: триппер (в особенности), гонорея, хламидоз (это почему-то я причислила туда же) и, даже герпес. Мне казалось, что, подобно туберкулёзу, излечимость этих болезней была мнимой, временной. Что организм, даже после лечения, всё еще продолжал тлеть (даже мозг), что с каждым разом, когда иммунитет человека ослаблялся (и при простуде) болезнь с новой силой наступала на него, что, даже если болезнь и была «залечена», то в случае беременности у таких женщин мог родиться слабоумный ребёнок-инвалид. Самые страшные мысли бродили в моей бедной головушке. Кажется, у меня начинала подниматься температура…
Я зажгла бра, висевшее в изголовье, и осторожно откинула с него одеяло, внимательно рассматривая его плотное тело, с ужасом ища венерические признаки. Я водила рукой туда и сюда, ища на коже прыщи и повреждения. Алекс же воспринял это как странную сексуальную игру и «подыгрывал» мне руками, до боли лаская груди. К своему облегчению я ничего не обнаружила, светлая кожа, покрывавшая его упругие мышцы, была чиста. На его крепком теле нигде не было изъяна. Это отчасти успокоило меня.
-Малыш, ты мне так и не ответила на моё предложение, - прошептал он, я жду.
- Да, я стану твоей женой, но только в случае если сегодня, после всего ЭТОГО, мне суждено забеременеть от тебя. Пусть решит судьба. Если через две недели это выяснится, то я найду тебя. А пока, никому, слышишь, никому не рассказывай, что произошло сегодня между нами! А ты, казак, не промах, - грустно усмехнулась я. - А сейчас одевайся и немедленно уходи! Я не хочу больше видеть твою рожу в моём доме.
Алекс встал и принялся в потёмках шарить по полу, отыскивая в куче перемешанных вещей свои, наконец, неловко одевшись, он повернулся ко мне и, улыбаясь, произнёс:
-Я мечтаю, чтобы ты родила мне девочку, я всю жизнь мечтал иметь дочку.
В ответ я швырнула в него подушкой.
-Иди ты к чёрту со своей девочкой.
-У вас тут замок сложный, может, встанешь и проводишь меня.
-Кинь мне халат.
Он усмехнулся.
-После того, что у нас здесь было, ты всё еще стыдишься меня? Я хочу ещё раз полюбоваться на тебя.
-Кинь халат! – почти закричала я.
Он послушно снял тяжелый махровый хала с гвоздика и отдал мне. Поспешно облачившись в халат, я проводила его до двери, привычным движением натренированных пальцев открыла тяжелый замок (который были способны открыть только мы – домочадцы квартиры), кинула ему его куртку и сумку и почти вытолкнула его на лестницу.
Голова наливалась свинцом. От пережитых событий тянуло спать, всё еще в халате, я легла на кровать и некоторое время забылась во сне, вдруг, меня охолодила жуткая догадка. «Деньги. Всё, попалась, их, наверное, больше нет. Вот для чего весь этот фокус с шампанским. Хорошенькое дельце – хозяйку изнасиловал, деньги стянул. Два удовольствия сразу». Вскочив, я направилась к заветной маслёнке. «Ах, нет, всё на месте». Я снова направилась в свою комнату, но тут я заметила, что его шапка его всё ещё висит в прихожей, а в лотке принтера всё ещё оставались его копия экзаменационных билетов вместе с оригиналом. «Только бы не простудился, на улице подмораживает, - мелькнуло у меня в голове, - Нужно поскорее вернуть ему всё». Я заснула.
Я не помню, как провела все последующие дни – все было, как в тумане. Матери я, конечно, же ничего не рассказала. Мне было стыдно, чудовищно стыдно за случившееся, и этот первобытный стыд, с невозможностью признаться во всем, словно пожирал меня изнутри, делая мою жизнь почти невозможной – я не могла есть, не могла спать, не могла думать ни о чем, кроме ужаса забеременеть.
Боль в растерзанной плеве постоянно напоминала мне об этом. Каждый раз при болезненном мочеиспускании я приходила в ужас о том, что я больна, смертельна больна, что теперь я жалкая калека, и больше я никогда не буду ни для кого первой, ни для кого желанной, вместо этого в моей жизни всё время будет всплывать этот грубый волосатый чувак со своим пьянящим шампанским, в которое он добавил какую-то дрянь, и огромным членом, которым он так грубо и безжалостно вошел в меня. Наивно признаться, но тогда я клятвенно решила для себя, что в моей жизни больше никогда не будет секса.
Так или иначе, несколько придя в себя, после того, когда, почувствовав в себе первые капли теплой менструальной крови, я окончательно убедилась в невозможности беременности, я отправилась в университет, чтобы снова встретить его, и вернуть ему его экземпляр билетов.
Я нашла его возле секретарской. Можно подумать, что он ждал меня всё это время. Ни говоря ни слова, я слегка тыкнула пальцем в его спину. (Он стоял, отвернувшись от меня вполоборота, и о чем-то усиленно болтал со своим дружком).
-На, возьми, это твое, - ни желая больше ни о чем говорить с ним, я чуть буквально не впихнула конспекты и его шапку ему в руки, и бросилась прочь. Мне вовсе не улыбалось выслушивать за своей спиной, как он будет расписывать свой подвиг о том, как ему ловко удалось лишить девственности последнюю девственницу курса, а его дружок, давясь от едва сдерживаемого смеха, будет скалить зубы мне вслед.
-Погоди я сейчас…- услышала я, как он сказал своему другу, и побежал за мной. Схватив меня за руку прямо при всех в коридоре, он остановил меня.
Только теперь, при ближнем рассмотрении в свете, он заметил её интересную бледность. Она была ещё более соблазнительна, чем тогда, в её маленькой душной комнате, заваленной пыльными компьютерами и мебелью. Поверженный невинный ребёнок. В какой-то момент ему стало страшно. Страшно за то, что он сотворил с этим ребенком тогда, в угаре своей бессознательной пьяной страсти самца. Страшно за её будущее. Но первые её слова в мгновение ока рассеяли сладостную иллюзию невинности:
-Чего тебе надо?! Я все отдала тебе!
-Нужно поговорить…
-Говори!
-Не здесь же. Пойдем в аудиторию. Двадцать вторая как раз свободна.
Мы прошли в пустую аудиторию, самым бесцеремонным образом запершись там. Сначала мы просто сидели, потупивши головы, не смея сказать друг другу ни слова. Потом мне надоела эта молчанка, и, чтобы не тянуть время, я, сделав вдох поглубже, выпалила ему всю правду-матку:
-Не надейся, Лёшка, я не беременна, так что я никогда не женюсь на тебе.
-Не женишься?
-То есть не возьму тебя замуж.
-Не возьму замуж?
-Не валяй дурака, Лёшка, ты прекрасно понял о чем, я говорю!
-Не понял.
-Так сейчас поймешь! – с этими словами я подошла к Алексу и со всей мощи влепила ему здоровенную оплеуху. – Теперь понял?!
-За что?!
-За то, что ты сплетничал со своими дружками о нас! Теперь, должно быть, весь курс в курсе, что произошло между нами. Так радуйся! Чего же ты не радуешься?! Ты победил глупую девчонку! Теперь можешь хвастаться перед всеми своей победой, как хвастался мне теми глупыми официантками, которых тебе удалось затащить в постель.
-Это неправда, я никому ничего не говорил! –возмущенно возразил Алекс.
-Думаешь, я дура, думаешь, я не видела, как твой дружок смотрел на меня и скалил зубы.
-Все это тебе показалось.
-Пошел вон, придурок, я больше не стану с тобой ни о чем говорить.
-А я стану, и ты выслушаешь меня до конца: больше всего на свете я снова хочу испытать с тобой то, что было у нас неделю назад, ты слишком страстная малышка, я хочу тебя прямо сейчас…здесь! Он схватил меня своими ручищами за голову и стал неистово целовать. Не в силах более сопротивляться, я легла на учительский стол, и, обхватив его руками, придвинула к себе.
-Ты станешь насиловать меня прямо здесь? – улыбнувшись, спросила я.
-Возможно, - усмехнулся он.
-Предупреждаю, я буду сопротивляться, - уже совершенно серьёзно ответила я.
-Сопротивляйся!
-Смотри, я откушу тебе ухо! – предупредила я.
-Кусай!
В следующую секунду, я почувствовала, как от страсти он начал стягивать с меня джинсы, когда в дверь раздался неистовый стук, а затем за дверью послышались голоса:
-Да говорю же, там кто-то есть!
-…показалось…
-Сходи в секретарскую, возьми ключи.
-Сейчас нас выпрут отсюда. –улыбнулся Лёшка. Только теперь я заметила, что у него нет переднего зуба. Видимо, он был выбит уже давно. –Так что же, решайся, у нас осталось совсем немного времени.
-Решаться на что?