Шилова Л. В - Сайт писателяГлава сорок вторая
Хижина «миллионера»
Снова прохладный ветерок обдувает мои волосы. В этот час на шоссе машин мало, и мы мчимся напролет, вперёд, только вперёд, без остановки. Однообразный пейзаж болот и лесов незаметно сменяется цивилизацией.
Вообще во Флориде трудно понять, где заканчивается дикая природа и начинается цивилизация. Зачастую эти границы так условны, что трудно поверить, что они вообще существуют. К примеру, вы спокойно можете повстречать посреди оживленного мегаполиса нежащего на выстриженной траве аллигатора, который обитает в каком-нибудь местном пруду, и местные жители подкармливают его, как это делают у нас старушки с городскими голубями, или же обнаружить настоящий заповедник дикой природы, прямо посреди космодрома на мысе Канаверелл, откуда запускаются все американские Шатлы. Много удивительных примеров безззаветной любви Флоридцев к природе можно встретить по всему Солнечному Полуострову, но речь сейчас не об этом…
Мы едем дальше. Всё чаще и чаще на горизонте видны банановые насаждения с зеленеющими широкими листьями, ананасовые поля с рассыпанными в ряд колючими кочками растущих ананасов. Экзотические пашни сменяются апельсиновыми и пальмовыми рощами. Вот пошли бесконечные ряды стеклянных теплиц, стоящих так близко друг к другу, что создается впечатление, будто они сливаются в одну гигантскую теплицу, которая покрывает собой всё пространство, блестящей поверхностью, от которой больно глазам.
Бесконечные теплицы, где выращиваются экзотические цветы и домашние растения– зелёный товар которым не накормишь голодного, из которого ничего не изготовишь. Товар, словно специально созданный для украшения роскоши, для прихоти и тщеславия богатых людей – вот для чего возделываются здесь целые плантации орхидей, роз, бегоний, тюльпанов, кактусов и прочей ерунды. Кажется, что каждая пядь земли занята под культуры, созданные самой природой для удовлетворения человеческого взгляда. Нигде не видно плантаций жизненно важных культур – картофеля, кукурузы, пшеницы, риса, хлопка – здесь это невыгодно. Этот жалкий удел отдан другому труженику – полунищему мексиканцу, фермеру Техасских прерий, сектантским общинам Оклахомы, скотоводу - ковбою Вермонта и Дакоты – в общем, дешёвой рабочей силе, за счёт которой пока ещё держалась продовольственная безопасность страны.
Но здесь… где эти труженики – землепашцы, которые возделывают эти бескрайние поля и сады? Нигде не видно ни домика фермера, ни поселка. Кажется, что неведомая рука засадила эти бескрайние плантации, построила эти стеклянные ряды теплиц, прорыла каналы, питающие пальмовые и банановые деревья. Ответ прост. Их попросту нет. Да, они и не нужны. Процесс выращивания здесь максимально автоматизирован, так что применение ручного труда ограничивается периодами «страды» - посадки и сбора урожая. В остальном, всё предоставлено в распоряжение новейших технических средств, которые контролируют весь процесс выращивания культуры. Но не будем останавливаться сейчас на описании новейших способов и технологий выращивания. Вернёмся к нашим героям.
Вскоре мне надоело любоваться бескрайними плантациями. Скудный ужин, состоящий из куриной шкурки, и лаймовый завтрак с речной водой начинали сказываться на мне. Несмотря на то, что стояла жара, меня пробирал озноб и тошнило от слабости. До смерти хотелось есть. От голода у меня начало сводить желудок, даже новые порции освежающе - кислого сока лайма, разбавленного в воде, приносили только временное облегчение. Голова страшно болела, так, что мне было больно смотреть на свет.
Я старалась не выдавать признаков моего недомогания Грэгу, делая вид, будто ничего не происходит. Очевидно, у меня начался процесс акклиматизации, своеобразная «ломка», которая бывает прирезкой смене климата. Еще бы, вдруг поменять морозную питерскую зиму на тридцатиградусную жару Флориды – это не шутка. Представьте себе перепад температуры в сорок градусов. Даже сильный человек мог бы не выдержать такого перепада.
«Господи, скорее бы добраться до дома, где я могла бы немного поспать. Нет, первым делом, я лягу спать, даже ничего не говоря Грэгу, и хорошенько просплюсь, и мне сразу же станет легче». Вот уже день, казалось, начинал клониться к закату, но раскалённого красного шара солнца, уходящего за горизонт, не было видно, вместо этого мы, погрузились в темноту набежавшей облачной мглы, было ощущение, будто солнце светило сквозь черноватую плёнку. С ужасом я посмотрела на небо. Нет, это не был закат, потому что время было ещё утренним. Эта тьма была пострашнее непроглядной ночной тьмы - прямо на нас с юго-востока надвигалась страшная черная туча, которая уже заволокла небо с одного края, и продолжала медленно расползаться в пространстве, словно гигантская воронка, поглощающая пространство и предметы, из которой страшными огненными полосами выходили длинные молнии.
- Грэг, как скоро мы будем дома? – испуганно затараторила я заученную в далёком детстве английскую фразу.
- Меньше, чем через полчаса мы будем дома. Не бойся.
Грэг прибавил скорости. Страшная туча будто гналась за нами. Вот уже я слышу оглушительные раскаты грома. Мне мерещится, будто молнии преследуют наш убегающий Пикап по воздуху. Мы свернули с шоссе и, спустя десять минут, въехали в небольшой городок, состоящий из аккуратных домиков, выстроенных в ряд.
Но что это? Городишко напоминает мёртвый город, как его рисуют в ковбойских фильмах ужасов. На улицах ни души. Нет, не подумайте, что отсутствие людей испугало меня – ведь надвигалась гроза, и это было бы вполне объяснимо. Меня ужаснуло другое – окна почти всех домов были плотно заколочены досками и фанерой, словно надвигалось что –то более жуткое и роковое, чем обычная гроза.
«Неужели буря? Тропический ураган, о котором я слышала так много жуткого, будто он выдирает деревья с корнем и сворачивает крыши. Приехала! Добро пожаловать во Флориду!» Меня охватил приступ панического ужаса перед неизбежной катастрофой. «Возможно, мне суждено будет умереть. Как глупо - ехать за тысячи километров за своей мечтой, чтобы погибнуть от какой-то тропической бури.
Сомнений не было. Надписи на фанерных щитах громогласно свидетельствовали, что это действительно так. Какой-то «Буревестник» намалевал кричащими красками на фанерном щите своего дома надпись - «Валери, приходи, мы ждём тебя!» (Валери – название урагана), имеющую примерно то же значение, как наше: «Пусть сильнее грянет буря», предпочтя, однако, по примеру «глупого пингвина», ретировать свое толстое американское тело в более безопасное место, потому, как я успела заметить, дверь этого дома была заколочена снаружи.
Поселок уже заканчивался. Мимо нас пролетели последние вереницы заколоченных домов, а мы всё продолжали мчаться куда-то на своём Пикапе, не убавляя скорости. Вот последние дома исчезли из виду, мы снова сворачиваем на пустынную дорогу, ведущую в никуда. Мрачный замшелый лес снова окружает нас со всех сторон. Подул сильный ветер. Черная тьма заволокла небо. «Господи, неужели мы не успеем».
- Грегги, милый, скорей. О, Боже, мы не успеем! Буря совсем близко!
- Нет, нет, мы уже приехали. Мы уже дома.
Неожиданно лес словно расступился и обнажил широкое открытое пространство, застроенное домами, выстроившимися ровными рядами. Белые аккуратные домики с ровными оградами и стрижеными газончиками с цветами с одной стороны шоссе резко контрастировали с черной мрачностью непроходимых заболоченных джунглей с другой. Лес от дороги отделял зловещий забор с электрической проволокой, совсем такой, как тот, что огораживал побережье Палм- Битч , только в миниатюре. Сердце радостно забилось. Неужели, мы будем жить в одном из этих чудных коттеджей. Я всегда мечтала жить в отдельном домике, пусть даже возле леса, болота, всё равно, лишь бы отдельно от назойливых соседей.
Заходящее в тучу солнце озарило местность алыми лучами, выбившимися из-под надвигающейся грозовой воронки, отчего она показалась фантастически нереально – черной жутковатой дырой, поглощающей окружающее пространство.
Доехав до конца шоссе, Грегори свернул в сторону поселка. Проехав несколько сот метров, мы, наконец, остановились, возле одиноко-стоящего дома, который, был единственным домом, стоящим по этой линии поселка. Остальное представляло собой какие-то небольшие постройки, служившие, по-видимому, для хозяйственных нужд.
- Вот мы и приехали!
Дом стоял как-то нелепо, на самом отшибе, почти, что возле самой кромки леса. Дом был двухэтажный, но кирпичный и сделанный на совесть. В отличие от коттеджей поселка, казалось, выстроенных из тонкого шифоньера, этот дом был способен выдержать самый сильный ураган. И, всё-таки, своим видом и расположением дом производил какое-то неприятное, мрачное впечатление, будто это, был не жилой дом, а секретный военный объект, обнесённый со всех сторон, ограждением из колючей проволоки. Словно к доверешению сей тягостной картины дикого запустения, фронтон входной двери венчал жутковатый череп аллигатора. Я вышла из машины и направилась в сторону дома.
- Куда? Нет, нам не сюда, - поправил меня Грэг. - Вот наш дом!
-Но я не вижу никакого дома. Вот там стоит какой-то сарай и всё.
-Это и есть наш дом, детка. Добро пожаловать в хакале* Грэга Гарта – нынешнее жилище будущего миллионера. Ха-ха-ха!
Я посмотрела в сторону, куда указывал Грэг. Небольшой обшарпанный домик, похожий на сарай, который я и приняла за одну из хозяйственных пристроек того - большого дома, что я приняла за свой, утопал в цветущей пене кустарника розово- белых роз, точно таких, которые я видела в саду дедушки Грэга. Цветущие розы резко контрастировали с обшарпанной убогостью старого домика. Этот странный контраст сразу бросался в глаза, будто сама нищета была обрамлена в роскошный венок из нежных цветов, которые почти вплотную прижимались к облупленным стенам, словно желая прикрыть собою наготу их бедности.
К домику вела тоненькая тропинка, едва заметная в траве. Ограды не было, лишь полоса из колючей юкки и каких-то кактусов из рода опунций, отделяла участок. Только почтовый ящик, напоминавший детский гробик, надетый на металлическую трубу, да номер дома, висевший под огромным фонарём над дверьми, свидетельствовали о том, что эта постройка является жилым домом.
Но времени на горькие раздумья не было. Нужно было прятаться от надвигающегося урагана. Грэг открыл дверь, ветер с силой ворвался в душную комнату, принеся с собой лиственный мусор.
Крошечная до нелепости комната, была здесь, по-видимому, единственным жилым помещением. Но сейчас судить об этом было трудно, поскольку в помещении было темно. Окна были плотно заколочены фанерой.
Я едва удерживала дверь открытой под мощной струёй усилившегося ветра, опасаясь, как бы дверь не вырвало из петель, пока Грэг с поспешностью заносил вещи в дом. С ужасом я прислушивалась к завываниям ураганного ветра, прерываемого оглушительными раскатами грома. Наконец, вещи были в доме. Машину Грэг спрятал во внутреннем дворике, образованном небольшой пристройкой и густыми кустарниками роз, где под защитой дома ветер дул не так сильно. Грэг едва успел забежать в дом, когда ливень сплошной стеной обрушился на землю, словно кто-то выплеснул воду из гигантского ведра.
- Началось! – торжественно -радостно объявил Грэг, словно тоже приветствовал приближение урагана.
- Что это, Грэг?! Да что же это?! Настоящее наводнение!
- Держи дверь! Дверь! Дверь! Господь всемогущий, куда я положил свой молоток?
- На, вот кухонный топорик! Его можно использовать вместо молотка!
Дверь вырвалась из моих слабых рук и начала биться о стену. Вода потекла в дом, словно снаружи лили из душа. Изо всей силы я налегла на дверь, пытаясь захлопнуть её, но порыв ураганного ветра сбил меня с ног, больно ударив дверью по голове. Я опустилась на колени, продолжая сражаться с ливневым ветром, ворвавшимся внутрь. Сильнейший ливень бил лицо, словно резал бритвой. Волосы и одежда промокли насквозь в одно мгновение. К счастью вместе с Грэгом, нам удалось захлопнуть несносную дверь, плотно заперев её изнутри на щеколду и забив, уже приготовленными досками.
Ураган бушевал с неистовой яростью. Из-за ливневого шума было неслышно даже собственных голосов, как если бы ты находился в движущемся вагоне метро. Молния ударила над самой головой, разрезая воздух громовым выстрелом, словно в тебя стреляли из винтовки поверх головы. Ослепительный свет молнии ярко озарил комнату. В эту же секунду я увидела побледневшее лицо Грэга. Вслед за выстрелом грома послышался хруст ломающейся ветки, которая с грохотом упала на крышу. Больше я ничего не слышала и не видела. Меня контузило. Когда я очнулась, я поняла, что лежу прямо на полу, а испугавшийся Грэг пытается поднять меня.
- Что произошло? В меня попала молния?
- Это маловероятно, - усмехнулся Грэг, - если в тебя действительно попала бы молния, то мы сейчас с тобой не разговаривали. Скорее всего, молния попала в старый дуб, что растёт под нашими окнами. Я слышал, как на крышу упали его ветки. Не волнуйся, детка. Слышишь, шум ветра стихает – значит, урагана не будет. Возможно, ненастье продлиться несколько дней, не более того, но, главное – урагана не будет! Мадмуазель Валерии, видимо, порядком растратила свои силы на восточное побережье. Господь всемогущий, да ты вся мокрая. Немедленно переодевайся в сухое и ложись в постель.
Грэг зажёг фонарик. Тусклый свет карманного фонарика осветил обстановку убогой лачуги, которую Грэг называл домом. Убранная с грубостью мужской опрятности, небольшая комната представляла собой одну сплошную прихожую и формой напоминала собой скорее футляр, условно разделённый дверью, находящейся посредине боковой стороны «футляра» на две части дома.
В одной части находилась своеобразная «гостиная», служившая так же столовой и спальней, о чём свидетельствовали предметы окружающей «обстановки». К моему удивлению, здесь стоял точно такой же инкрустированный розами столик, какой я видела в особняке дедушки Баркли, явно не вписывающийся в окружающую бедность обстановки, и, потому, сразу бросающийся в глаза. Роскошный столик, располагавшийся в углу, нёс службу здесь, по-видимому, в качестве рабочего, а также кухонного и обеденного стола. Это можно было судить по безжалостно изуродованной его полировке, исперщлённой бесчисленными зарубками и царапинами, стыдливо прикрытыми прозрачной пластиковой скатертью с грубо намалеванными диснеевскими персонажами. Под окнами напротив стояла громоздкая металлическая кровать, какого-то антикварного вида, на которой, должно быть, спали первые американские переселенцы, со времён завоевания Мексики. Над кроватью громоздился противомоскитный балдахин, не совсем чистый от налипшей на него пыли и мёртвых москитов, а на стене – огромный полированный черный крест, с таким же черным Христом, изготовленный из редкого эбенового дерева. Правда, кровать была аккуратно убрана и всё, казалось, лежало на своих местах, но из-за тесноты помещения и бедности обстановки уюта всё равно не было.
Напротив кровати стоял диван с изодранной обивкой, из - под которой тут и там торчал поролон. Диван, как и кровать, были засланы грубым льняным бельем, какого-то серовато-желтого цвета, с полинявших от частых стирок набивным рисунком, изображавших жанровые сценки из всё тех же диснеевских мультфильмов. Вместо занавесок на окнах кое-как висели зеленые жалюзи. Стены всего дома были одинаково выкрашены жидкими обоями в какой-то серовато-желтый постельный цвет, но то ли вылиняли они от времени, то ли от недостатка освещения, вся комната и предметы, находящиеся в ней, сливались в единый блекло-серый цвет. Другая часть дома представляла собой «кухню причудливым образом совмещённую с санузлом» и дачным душем, возле которого стояли огромные бутыли с питьевой водой. Сама кухня располагалась в доме, но санузел и душевая комната были вынесены в небольшую кирпичную пристройку. Самой ванны в доме не было. Единая колонка снабжала водой, как кухонную раковину, так и душевую кабину и унитаз. Во всём царила пуританская нагая простота.
Грэг вынул из - под кровати небольшой сундучок, в котором аккуратно были сложены его выглаженные вещи, достал клетчатую фланелевую рубашку и велел мне переодеться. Я поспешно сняла мокрую одежду, с опаской косясь на Грэга, который старательно делал вид, что не смотрит на меня, и с наслаждением прыгнула под одеяло, чуть было, не оборвав пыльную противомоскитную сетку себе на голову. Хотя в комнате было жарко и душно, но меня всё равно знобило, и, даже под пухлым синтетическим одеялом в сухой фланелевой рубашке, я никак не могла согреться, будто всё ещё находилась в своей не отапливаемой сырой Питерской квартире.
От озноба меня начало трясти. Я чувствовала, как голова моя словно наливается холодным металлом, от которого распространяется тягучая тупая боль, что странным образом переходила в палящее тепло горящего костра, разраставшегося с величину огромного солнца, которое снова оборачивалось несносным красноватым пламенем, куда вновь и вновь падал и не мог упасть всё тот же несчастный мотылёк…
… Не прошло и минуты, как я уснула в забытье огненной лихорадке. Я и подумать не могла, что тогда, в ту ночь в лесу, не смотря на все предостережения Грэга, нас все – таки атаковали чудовища, пострашнее аллигаторов и змей. Тропические монстры, от укусов которых умерло больше народу, чем от аллигаторов, варанов, и змей вместе взятых. Имя ему – малярийный комар. Ну, и что тут такого, спросите вы. Разве можно умереть из-за какого-то укуса комара. «Можно», - отвечу я вам. В былые времена от малярийной болезни вымирали целые поселения колонистов, заселявших тропические зоны, и большей степенью это происходило из-за глупости самих же белых заселенцев, не желавших воспринимать многовековой опыт выживания в тропиках у местных туземцев, считая их людьми низшей расы. Только спустя нескольких сотен лет, когда европейцами были открыты свойства хинного дерева, кору которого индейцы использовали испокон веков для лечения малярийной лихорадки, незадачливые исследователи и колонисты тропиков перестали пачками вымирать в суровом тропическом климате, и получили возможность продвигать цивилизованный мир в самые его глухие уголки болот Солнечного Полуострова.
Ничего не подозревающий Грэг, видя, что его спутница уснула, развалившись во всю ширину кровати, устроился диване. Удивляться было нечему, ведь она ехала почти четверо суток, и смертельно устала. Тут из душевой пристройки до него донеслось жалобное кошачье мяуканье.
-А, это ты Лаки. Господь всемогущий, как же я забыл про тебя!
Грэг накормил изголодавшегося за пять дней кота, и снова лег на диван, удобно устроившись вместе с пушистым и тёплым котом. Шум дождя и ветра продолжал свою бесконечно-монотонную работу, но ливня и урагана уже не было, хотя время от времени сильные порывы ветра заставляли дребезжать стекла, забитых досками окон. Ненастье грозило быть затяжным. Но Грэга это больше не волновало, он крепко спал.