Шилова Л. В - Сайт писателяРоковая встреча
Так в разъездах и приключениях проходила моя молодая жизнь, пока Грэг из последних своих сил пытался разгрызть гранит науки. Я же продолжила свои опасные разъезды. По-юношески наивная и беспечная, я, даже не могла предположить тогда, что встреча с одним человеком обернется для меня роковыми последствиями, навсегда перевернувшими мою жизнь.
Грэг уже оканчивал школу и готовился к выпускным тестам. Целый день бедняга сидел дома, в тридцатиградусную жару прикованный к учебникам и тетрадям.
Я, как могла, облегчала его страдания, играя роль группы поддержки, взяв все заботы по дому на себя. Я ездила в магазин, где закупала продукты, готовила еду, убиралась за неряшливым Грэгом – в общем, делала всю ту работу, которая только могла быть в доме.
Ответственный день близился. Нервное напряжение Грэга нарастало всё больше. Он смертельно боялся снова провалить предстоящие испытания. Грэг боялся снова оправдать свой статус неудачника, который так и не сумел окончить школу, что все эти годы висел на нём позорным клеймом. Раньше на это ему было наплевать, но теперь, когда он дал обязательство передо мной, мысль об очередном позорном провале особенно терзала его.
Чтобы как-то поддержать Грэга в его самый ответственный день, я решила тайком пригласить на экзамены его матушку, и, потому за неделю до испытаний самостоятельно отправилась на побережье Клин Воте в уже известный нам домик у моря. Не знаю, хороша ли была моя идея, или нет, но для того, чтобы снять нервное ожидание, что передалось мне от Грэга, мне нужно было просто поговорить о Грэге с кем-нибудь по душам, а ближе, чем матушка, у Грэга никого не было.
Грэг ещё спал, когда я поднялась с постели. Его бледное, измученное науками лицо выдавало жестокое напряжение умственных сил, которое ему приходилось переносить во время подготовки к экзаменам. Он так и заснул, положив голову на раскрытый учебник, вместо подушки.
Я аккуратно вынула из-под него книгу и, поцеловав в его колючую небритую щеку, потеплее накрыла его одеялом – в этот предрассветный час было ещё довольно свежо. Затем я написала записку, что отправилась в магазин за провизией на неделю, и не медля ни секунды, вышла из дому.
Я отъехала рано утром, когда солнце ещё не показалось из-за деревьев. В это время было ещё прохладно, и, потому, ехать было довольно легко. Миновав уже знакомые мне места, я выехала к границе поселка. Дальше от поселка дорога расходилась на два направления: одно шоссе вело прямо к заливу Дэйн, врезавшегося в береговую линию города, обогнув побережье которого можно было добраться до Клин Воте – этот путь показался мне слишком утомительным, другая дорога, ведущая вглубь побережья, непосредственно соединяла посёлок с побережьем «Клин Воте» – на указателе так и стояло Клин Воте 45 км. Имелась там и ещё небольшая буковка «L» -она стояла впереди названия Клин Воте, но я не обратила на неё никакого внимания.
Правда, было ещё одно обстоятельство, которое должно было насторожить меня - я никогда не ездила этим путем, и, потом, я была совершенно одна, но, будучи молодой и безрассудной, я нисколько не смутилась.
«Главное достичь побережья», - подумала я тогда,- «При скорости моего самоката примерно сорок километров в час, я доеду до побережья не более чем через полтора часа, где уже, наверняка, разыщу домик его матери. Тем более у меня был её адрес. В крайнем случае, я могу спросить кого-нибудь». Нечего было и говорить, что я выбрала второй путь –«короткий»..
Так начался мой печальный анабасис*, в результате которого, из-за своей самоуверенности, я чуть было навсегда не заблудилась в дебрях полуострова Флориды и едва смогла найти дорогу домой.
Сначала поездка показалась мне приятным путешествием. В этот ранний час на шоссе почти никого не было. Встречный ветерок весело обдувал мне лицо. В взопревшем от ночного ливня воздухе носились дивные ароматы цветов весенней Флориды. Вдоль дороги проносились небольшие домишки фермеров. В общем, день начинался как нельзя лучше.
Я решила следовать указателям, расставленным вдоль шоссе. С каждым километром местность становилось всё более дикой и безлюдной. Мрачной вереницей потянулись бескрайние болота и непроходимые леса, но указатели с неизбежной уверенностью извещали, что до Клин Воте оставалось все меньше и меньше километров. Однако моя уверенность, пошатнулась, когда я увидела, что стрелка указателя показывает в сторону лесных дебрей, куда вела небольшая сельская дорога, разбитая бесчисленными копытами и усыпанная коровьими лепёшками. Как непохожа она была на дорогу, ведущую к фешенебельному курортному побережью! Однако, указатель гласил, что до Клин Воте оставалось каких-нибудь три километра. Памятуя изречение, что «в рай путь тернист», я, недолго раздумывая, свернула с шоссе. Дорога была грязной и разбитой, словно по ней до этого прогнали целые стада коров.
Мой «самокат» поминутно увязал в глубокой грязи, оставленной вчерашним ливнем, но в предвкушении светлого лазурного пляжа с золотистым песочком, я уговаривала себя потерпеть ещё немного.
Наконец, я выехала из леса на открытое пространство. Указатель гласил, что это и есть Клин Воте, однако никакого пляжа «с золотым песочком» тут не было и в помине. Только в вдалеке виднелось какое-то большое заболоченное озеро, кишащее аллигаторами. Несколько убогих домишек, испуганно сбившихся в кучу, толпились возле самой кромки озера. В общем, места были здесь невесёлыми.
Я стояла и тупо созерцала печальное урочище в тщетной попытке разглядеть вдалеке лазурное побережье Мексиканского залива. Тут я услышала позади себя мычание коров. Я оглянулась.
Целое стадо буренок, заполонивших собой узкую дорогу, двигалось прямо мне навстречу. Не зная, куда мне деваться со своим мотороллером, я отпрянула в сторону, чтобы не быть зажатой этой лавиной животных.
Стадо сопровождал тощий и суровый старик в засаленной клетчатой рубахе, по-видимому, пастух стада. Сзади него с небольшим прутиком бегала девочка – подросток, лет пятнадцати, то с одной, то с другой стороны подгонявшая запоздалых коров. Позади всей процессии тянулась допотопная телега, с цельными деревянными колесами, запряженная двумя волами и до отказа забитая клетками с курами. Волами правила толстая женщина в платке, неустанно подстёгивающая ленивых животных. Эти люди производили довольно странное впечатление, словно сошли с картинки о первых поселенцах Запада.
Вы, наверное, подумаете, чему тут удивляться, просто фермеры перегоняют своё стадо. Если бы действие происходило в веке девятнадцатом, то, пожалуй, и нечему. Но в двадцать первом веке посреди цивилизации встретить на дороге людей, едущих на тяжелых, гужевых воловьих повозках, это уже, по-крайней мере, необычное зрелище.
-Извините, мистер, - робко завела я разговор с пастухом, увлекаемая движущимся стадом коров, - не подскажете, как доехать до Клин Воте?
Суровый старик презрительно оглядел меня с ног до головы – видно, ему не понравились мои коротковатые леггенсы, и, ничего не ответив, продолжил свою нудную работу. Мне показалось это невежливым, но, решив, что он не расслышал мой вопрос повторила:
-Мне нужна ваша помощь, мистер. Не подскажете, как лучше доехать до Клин Воте?
-Это и есть Клин Воте, - неохотно буркнул старик, указав на озеро, из которого торчали морды аллигаторов разных размеров.
-Не может быть, - возразила я. – Мне нужно побережье Клин Воте.
-А, по-вашему, это не побережье, - огрызнулся старик. – Это и есть побережье озера Клин Воте.
Мне, вдруг, стало мучительно ясно значение той самой буковки «L», которой я так легкомысленно пренебрегла в начале пути. Эта латинская «L» соответствовала первой букве в названии «Lake», что значит «озеро». Как могла я предположить, что какой-то идиот мог дать этому грязному полуболоту, кишащее аллигаторами, громкое название Клин Воте. Наверное, в этом краю люди тоже обладают чувством иронии. Впрочем, удивляться не приходилось, раз на свете существуют два Петербурга, разительно не похожих друг на друга по климату, почему бы ни существовать и двум Клин Воте.
Мне нужно было поскорей выбираться из этого болота, но стадо старика перегородило всю дорогу, так, что поневоле мне пришлось следовать вместе с ними до самого посёлка. Тощие, как и сам старик, коровы понуро плелись навстречу своей судьбе, подгоняемые ретивой молоденькой пастушкой и пару волами, тащившими телегу. Подгоняемая этим тощим, неряшливым стадом, я с удивлением смотрела на этих людей, гадая кто же эти несчастные, которые до сих пор ездят на волах. Вдруг, догадка осенила меня, и, не раздумывая, я выпалила:
-?
-Амманит, - удивленно отозвался старик. Похоже, моя персона заинтересовала его.
- Скажите, вы случайно не знакомы с преподобным Бинкерсом? – Старик в удивлении выпучил на меня глаза, точь-в-точь как у своих буренок, совершенно забыв о стаде.
-Да, это наш пастор. Каждое воскресенье мы ездим к нему на службу.
-Мой муж тоже амманит, - поспешила успокоить я старика. – Скажите, разве вы не узнаете меня?
-Постойте, постойте, ваше лицо кажется мне знакомым, - засуетился старик, доставая из засаленного кармана что-то наподобие пенсне. Чтобы он мог получше разглядеть меня, я сняла свои солнцезащитные очки.
-Господь-Мария, да вы и есть та самая…
-Блудница Вавилонская, кажется, так назвал меня ваш преподобный Бинкерс, то есть его невестка, - обрадовавшись, подтвердила я.
-Марта! Луиза! – завопил старик. - Сюда! Скорее! Смотрите, кого Господь послал нам на пути. Это же невестка нашего пастора!
Подбежавшие женщины с не меньшим удивлением глазели на меня, со страхом разглядывая мой наряд. Даже обескураженные коровы столпились в единую кучу и тупо уставились в мою сторону, словно требуя ответа. «Быдло», - мелькнуло у меня в мозгу.
Я растерялась и не знала как себя вести. Но старик-сектант не казался агрессивным, он был скорее удивлён моим присутствием в такой глуши. Придав своему скрипучему голосу, как можно более ласковое выражение, он с притворной любовью вкрадчиво спросил:
-Так куда же направляется, наша возлюбленная сестра?
-На побережье Клин Воте, к вашему пастору, возлюбленный брат мой, - ответила я, приняв условия игры, хотя «брат» как раз годился мне в дедушки. Наш разговор стал напоминать беседу двух умалишённых в сумасшедшем доме. – Не подскажет ли брат мой, как быстрее доехать до ближайшего побережья, ибо заблудшая овца, выбившись из сил, потеряла дорогу домой.
-Это очень просто, сестра, по этой дороге вы вернетесь на шоссе, и, повернув направо все время следуете по шоссе, затем свернёте налево на 61 шоссе и следуйте далее до ближайшего указателя пляжа.
-Спасибо, мой добрый брат. А позвольте узнать, где у вас можно раздобыть немного бензину, ибо топливо для моей колесницы уже на исходе?
-Сожалею, сестра, но во всей нашей округе нет ни одной бензоколонки, потому, как нам, амманитам, запрещено пользоваться транспортными средствами, за исключением велосипедов.
«Вот идиоты, прости Господи! Готовы ездить на коровах, лишь бы отвергать технический прогресс. Подумать только, всё это ради веры». - Однако, мне было не до смеха. – «Что же мне делать?», а старик продолжал:
-Но если вы хотите передохнуть с дороги, то милости просим посетить нашу общину.
Несмотря на мою непринужденную беседу с амманитами, я боялась этих сектантов, как бояться всех неадекватных людей, от которых никогда не знаешь чего ожидать, и потому ответила вежливым отказом.
Когда наша процессия уже достигла открытого пространства, где мы могли свободно разминуться, я решилась задать старику ещё один вопрос:
-Скажите, а куда вы гоните всех этих коров.
-На крокодилью ферму Святого Августина.
-Видать, ваш Святой Августин* большой покровитель аллигаторов раз их тут развелось такая прорва.
-Да, и не говорите. Скоро во Флориде будут процветать одни аллигаторы. Каждый месяц эти твари съедают целые стада коров, свиней, и кур, вот мы и поставляем для них свежую партию провизии.
-Но это же чудовищно! – воскликнула я, - использовать домашний скот в качестве корма для аллигаторов, в то время, когда столько бедняков голодает по всей Флориде.
-Ваша правдаё сестра моя, но я скорее скормлю это стадо аллигаторам, чем сдавать мясо по тем ценам, что предлагает нам государство. Это сущий грабёж.
-Так зачем вы, вообще, гоните скот?
-Все равно это стадо обречено, государство урезало фермерские дотации, а град выбил кукурузу, мне нечем кормить животных, если их не пустить сейчас под нож, то они передохнут сами собой. Вот так-то, сестра. А так, будут хоть какие-то деньги, - едва не плача ответил старик. Ему было жалко своего стада. - Гей, гей, а ну, пошла, дохлятина окаянная, - старик замахнулся хлыстом на отставшую корову и вскоре исчез из вида, скрывшись за поворотом дороги.
Расстроенная чужим несчастьем, я, задумавшись, поплелась по мокрой дороге, волоча за собой тяжелый мопед. Грустные мысли не отпускали меня:
«Неужели и здесь простому человеку живется так же туго, как и в России, будь он хоть простой рыбак, работающий в частной артели или же честный амманитский фермер, выращивающих своих коров. Неужели и здесь, в солнечно-радостной и беззаботной Флориде, где никогда не бывает зимы, не всем живется хорошо. Прав был, кто сказал, что весь мир одинаков. Повсюду существуют бедные, едва сводящие концы с концами, и праздно живущие богачи, обогащающиеся за их счёт. И так будет всегда независимо от времени и пространства существования человеческого общества».
Погруженная в филосовские раздумья о несправедливости этого несовершенного мира, я и не заметила, как добралась до конца дороги. «Куда же дальше?» За своими мыслями я совершенно забыла, о чем говорил мне старик. «Куда сворачивать, направо или налево? Где искать это злосчастное 61 шоссе? Было только логически ясно, что между пятьдесят девятым и шестидесятым».
Недолго думая, я свернула налево, решив, наконец, вернуться домой, и потом, когда я проезжала эти места я видела какие –то повороты. Должно быть, это и есть 61 шоссе, ведущее к побережью. «Если я достигну побережья, то наверняка смогу сориентироваться и найти дорогу домой».
Я снова пустилась по шоссе в обратный путь, но, не проехав и трех километров, мой мопед заглох прямо посреди диких болот. Это была катастрофа! Старый сектант был прав, во всей округе не было ни одной бензоколонки! А день уже наступал с неотвратимой уверенностью и обещал быть очень жарким. Солнце палило немилосердно, обжигая кожу.
Было около одиннадцати часов утра, а столбик термометра подтягивался к тридцати градусам. Прибавьте к этому высокую влажность, вызванную ядовитыми испарениями бескрайних болот и озер, духоту, осаждавших после дождя насекомых, высокие каблучки моих отнюдь не походных туфель, тех самых, что приобрёл Грэг за пять тысяч (я никогда не расставалась с ними), отсутствие воды и, наконец, тяжёлый мопед, который мне пришлось волочить за собой – и вы поймёте, какие страдания мне пришлось перенести во время моего слишком долгого пути домой. Что мне оставалось делать? Только идти вперёд.
Вот уже два часа я тащилась по раскалённому от солнца шоссе, волоча тяжеленный мопед и проклиная всё на свете. Жажда нестерпимо мучила меня. В горле пересохло. От жары перед глазами то вспыхивали, то исчезали огненные шары. К счастью, на мне была широкая вязанная из ириса панама, которую ещё давно связала для меня моя матушка, она здорово выручала меня, иначе бы я потеряла сознание от солнечного удара. От влажной духоты, я чувствовала, как моя одежда намокла от пота и прилипала к телу, а пот крупными каплями стекал под грудями. Назойливые насекомые осаждали мое вспотевшее лицо, так, что мне приходилось постоянно отмахиваться от налипавших на кожу слепней.
Я голосовала пролетавшим мимо автомашинам, но всё было тщетно. Редкие машины пролетали мимо меня на полной скорости.
Наконец, я потеряла надежду на помощь и плелась по шоссе в полном отчаянии. Мой ноги окаменели и не слушались меня. От неудобной обуви я стерла ступни в кровь, и кровавые капли падали на асфальт. Но я все продолжала идти, вслушиваясь в мерный стук каблуков, отмерявших каждый мой мучительный шаг, превращавшийся в пытку, зная, если я сейчас остановлюсь, то от бессилья рухну на землю и уже не встану.
Места были безлюдными. По обеим сторонам шоссе простирались бесконечные болота, перемежавшиеся с небольшими озерцами. Негде было, даже сесть и передохнуть – узкая кромка шоссе обрывалась в болото. Я шла, смотря себе под ноги, мне казалось, что мокроватый и теплый асфальт кишит отвратительными мелкими тварями – крайдами*, как называла их я, которые так и норовят цапнуть за оголённые пальцы, торчащие из мысика открытых туфель. Крайдами я называла всех мелких тварей, что водились в болоте – рептилий, земноводных и пиявок, которые могли причинить вред человеку, заползая в самые неожиданные места. Мне казалось, что я давлю колесом этих влажных и скользких тварей, и они, в отместку, вот – вот вцепятся мне в голые пальцы. Впрочем, нет, никаких злобных крайдов тут не было, по теплому асфальту лишь изредка проскакивали безобидные лягушки. От душной жары и болотных испарений у меня начались галлюцинации.
Вскоре дорога начала подниматься, и, наконец, достигла лесистой части. Могучие сосны и дубы, увешенные испанским мхом, представляли собой завораживающее зрелище неукротимой мощи природы. Хотя не единого ветерка не проникало сюда, дышать здесь было гораздо легче. Душистые деревья щедро выделяли живительный кислород, а их кроны давали надежную тень от испепеляющего солнца Флориды. И ещё один запах вселял меня надежду – это был запах моря. Да, да, тот самый йодисто-солоноватый запах морского прибоя, который не спутаешь ни с одним другим ароматом. Теперь я различала его явственнее, чем когда – либо. Для меня он был слаще самого изысканного аромата духов. Это был запах надежды снова найти дорогу назад, в мой маленький домик на болотах Маша.
Тут я увидела, что от шоссе отходит какая-то дорога, ведущая в дебри леса. По-видимому, эта дорога вела на пляж, но никаких указателей здесь не было. Стояла только табличка с каким-то названием. Хотя эта дорога выглядела гораздо надёжнее той, что завела меня в дебри болотного озера Клин Воте – по крайней мере, она была накатана асфальтом, однако, после всех плутаний по болотам,и она не внушала мне доверие. Я не решилась испытать судьбу ещё раз и свернуть с основного шоссе.
Я решила поступить по-другому. «Раз дорога ведёт к пляжу», - подумала я, - «то, наверняка, рано или поздно, кто-нибудь, поворачивая сюда, обязательно сбавит скорость, и тогда я уж точно смогу остановить машину, чтобы вымолить водителя слить хоть немного бензина для моего несчастного мотороллера». В крайнем случае, я могла бы заплатить за беспокойства – у меня ещё оставалось с собой немного денег. И потом, подъезжая к развилке, я уже заметила несколько автомобилей, свернувших на эту дорогу, так что в правильности моего плана сомневаться не приходилось.
Для надёжности я установила свой мотороллер посредине дороги, чтобы меня было хорошо заметно, и, присев на него, стала ждать первую попавшуюся машину. Ждать пришлось совсем недолго. Через каких то три минуты, я услышала шум подъезжающей машины.
Роскошный представительский Порш ярко алого цвета сворачивал в мою сторону. Я несколько оторопела. Уж чего – чего, а увидеть в этой глуши такую роскошную спортивную машину было для меня полной неожиданностью. Однако, выбирать не приходилось, я подняла руку, чтобы проголосовать. Моя выходка с перекрыванием дороги возымела действие. Водитель тоже заметил меня и начал тормозить. Уже заготовив дежурную фразу «Простите, мистер, как проехать до города?», я обратилась к сидящему в Порше водителю, но тут же застыла от изумления, заготовленная фраза захлебнулась у меня в горле, не успев слететь с губ: передо мной сидел… мой муж Грэг.
В какой-то момент мне показалось, что от этой жары я начинаю сходить с ума. Как мог оказаться Грэг, здесь, в нескольких десятках километрах от Маша, на этой дороге, за рулем роскошного авто, когда я оставила его дома? Нет, это казалось слишком маловероятным, чтобы быть правдой. Может, у меня снова начинается тропическая лихорадка? Я с силой зажмурила глаза, а потом резко открыла их. Передо мной сидел всё тот же человек, но теперь я точно видела, что это был не Грэг, точнее, этот человек лишь в общих чертах напоминал мне Грэга, но всё-таки это был не он. Незнакомец с удивлением таращил на меня глаза, точь – в - точь, как мой Грэг, когда он впервые увидел меня в аэропорту. Во всяком случае, выражение лица у него было тоже, как и у Грэга. Несколько минут мы с изумлением изучали друг друга.
Нет, как я могла подумать, что это мой милый Грэг. Как я могла принять этого расфуфыренного городского хлыща за моего маленького скромного Грэга. Этот господин, как –то сразу показался мне неприятным. Всем своим видом он напоминал кого-то татарского мурзу. В его лице явно проскальзывали тонкие монголоидные черты, которые лишь подчеркивали тонкость его вполне европейского лица. Его темные выхватывающие глаза, по-татарски немного раскосые, оценивающе разглядывали меня с ног до головы. Его жиденькая бородка - испаньолка, противным образом сочлененная с ниточкоподобными усиками, была выстрижена по моде. Тоненькой черной стрункой из двух рядов волосёнок она спускалась вдоль линии подбородка, и, поднимаясь вверх до самой нижней губы, разделяла подбородок на две половинки, что придавало ему особое сходство с татарином. Прическа его отличалась не меньшей оригинальностью. В его коротких волосах, как и у Грэга, росших густой короткой щетиной, вдоль висков были выбриты узенькие дорожки, которые красиво драпировали торчащие с боков непослушные уши.
Несмотря на то, что незнакомец был одет, как настоящий франт, всё нем все было вызывающе противным и презрительным к окружающему миру: и эти дорогие бриллиантовые часы «Ролекс», блестевшие во всю руку, и пальцы, унизанные тяжёлыми изумрудными перстнями, здоровенный алмазный крест, небрежно спускавшийся на расстегнутый от жары белый жакет, даже эта жвачка, которую он, не переставая, жевал, демонстрируя свое ложное спокойствие – всё в нем напоминало сутенёра. Нет, несмотря на какое-то неуловимое сходство в типах лиц, при внимательном рассмотрении он ничем не напоминал моего Грегги.
Мне больше не было желания заговаривать с этим человеком, но незнакомец сам обратился ко мне, многозначительно кивнув мне головой. Отступать было поздно, и спросила:
-Простите, мистер, как доехать до Клин Воте? – этот Клин Воте, уже сыгравший сегодня со мной злую шутку, так прочно засел у меня на языке, что теперь вылетел из меня сам собой. «Господи, зачем я спросила про Клин Воте, когда мне нудно было в Маш?»
В первую секунду, мне показалось, что незнакомец не понял моего вопроса. Он продолжал всё с тем же удивлением изучающе смотреть на меня, жуя свою жвачку. «Может, я что-нибудь не то сказала?» - подумалось мне. Я чувствовала себя полной идиоткой. Но незнакомец , не спуская с меня взгляда, как-то растерянно поднял левую руку и указал вправо, от дороги. Маш находился в левой стороне - это означало, что я шла правильно. Я поблагодарила незнакомца, коротеньким «Fanks» и поспешила поскорее отвязаться от этого неприятного типа, оттащив свой мопед в сторону.
Не спуская с меня испепеляющего взгляда, своих черных блестящих глаз, он медленно проехал мимо меня, едва не свернув себе шею, а затем, прибавил скорости и скрылся в лесных дебрях. Оставшись одна, я осталась поджидать другую машину. Я не решилась спросить этого неприятного человека о бензине.
Неожиданно тишину леса разорвал звук пушечного выстрела, и в небо взметнулись разноцветные брызги салюта. Где-то далеко ударили зажигательные ритмы музыки. Где-то там беззаботно веселились, пока я, измученная жаждой и голодом, стояла здесь, едва держась на ногах.
«Неужели, у кого –то была вечеринка? Раз так, значит, там должны быть люди», - резонно рассудила я. Собрав последние силы, я пошла на звуки музыки.
Не прошло и десяти минут, как душный лес отступился, и показалась бирюзовая кромка побережья. Я вышла к пляжу! Морской бриз пахнул мне в лицо, освежив пылавшую кожу. Как здесь было хорошо! Я бросила ненавистный мопед и развалилась на тёплом песке, раскинув усталые руки. Короткий отдых возвратил мои силы, но всё равно смертельно хотелось пить. Сейчас я бы всё отдала за простой глоток воды.
Я попала на настоящую пляжную вечеринку. Пляж был полон народа. Было впечатление, что здесь собралась вся золотая молодежь города. Веселье было в самом разгаре. Слоганом «HAVE FUN»*, казалось, был пропитан даже воздух.
Джазовый оркестр неистово играл зажигательные ритмы латино, перемежавшиеся с грохотом современной музыки, которая всей своей мощью давила на уши, заглушая оркестр. Танцующая молодежь двигалась в едином порыве зажигательной латиноамериканской мелодии. Это была настоящая эйфория! Свобода и раскованность царили во всем. Здесь не было никаких приличий и условностей. На этой частной вечеринке все были свои, и каждый стремился выразить себя по-своему, чтобы выделиться среди компании друзей. Специально нанятые танцовщицы стриптиза, обнажившись по пояс, в экстазе обливали упругие груди шампанским, соблазнительно массируя выпяченные соски. Но какое дело мне было до всех этих клоунов, когда в стороне я увидела шведский стол, буквально заваленный разнообразными закусками и напитками. Гости то и дело подходили к столу, чтобы взять понравившееся блюдо. Проворные официанты суетились меду гостями, подавая напитки.
Чего мне стоило подойти к столу и тоже взять еду? Правда, я не была в числе приглашённых. И, потом, брать еду с чужой вечеринки было бы просто неприлично с моей стороны, но, клянусь, мне сейчас было не до приличий. За весь день у меня во рту не было, даже крошки. Но, даже если бы недельный голод мучил меня сейчас, то я не унизилась до того, чтобы красть еду. Мне смертельно хотелось пить. Жажда была для меня непереносимой мукой.
Впрочем, то, что стояло на столе меня не интересовало. Мое внимание привлёк только небольшой кувшин, до краев наполненный студеным апельсиновым соком. Прохладные капли конденсата стекали по холодным стенкам хрустального сосуда, соблазняя мой пересохший рот.
Незаметно прокравшись к столу, я выхватила холодный сосуд и с наслаждением стала втягивать обжигающий кисловатый сок. Первые глотки только распалили мою жажду, побуждая пить ещё и ещё, тонкие холодные струйки полились по подбородку и холодным прикосновением обожгли пылавшую от солнца кожу. Я пила и пила, как корова, пока, пока стук ледяных кубиков не возвестило о том, что сосуд был пуст. Собрав душистые кубики в горсть, я стала обтирать ими соленую от пота кожу, с приятной болью ощущая прикосновения льда к горячему телу. Талая вода сбегала по обожженной солнцем коже и тут же испарялась, принося долгожданное облегчение. О, какое это было блаженство!
Утолив жажду, я как будто заново пришла в себя. Звуки и краски проявились в новой четкости. Вокруг всё снова прояснилось, будто кто-то включил свет.
Тут, к своему ужасу, я увидела, что на меня смотрят глаза…того самого незнакомца, которого я только что встретила на дороге. Он сидел за столом, как раз напротив меня, вольготно развалившись в широком кресле, и всё это время внимательно наблюдал за моими действиями.
Двое дюжих парней, по-видимому, охранников, призванных следить за порядком на вечеринке, уже бежали ко мне, чтобы вывести непрошенную гостью, но незнакомец сделал едва заметный жест рукой, чтобы те оставили меня. Я сразу поняла, что эта частная вечеринка принадлежала ему, и он здесь распоряжался всем.
На коленях у незнакомца сидела молоденькая и стройная мулатка. Эта черная кошечка нежно ласкалась к нему, прижимаясь всем телом к «хозяину», страстно облизывая его щеки и уши своим гибким лиловым язычком, шепча что-то на ухо, при этом, всё время, норовя заползти своими острыми намоникюренными коготками в ширинке его штанов. Но он, будто не замечал свою назойливую спутницу, потому, что всё внимание его было обращено на меня.
Тут, она окончательно достала моего незнакомца (по-видимому, острые коготки кошечки задели его за живое), и он грубо столкнул её со своих коленей, да, так, что та едва не полетела на песок.
-Отвали от меня, Синтия! - прикрикнул на неё незнакомец, совсем, как мой Грэг, когда он сердился. Та надула свои и так пухлые губки, демонстрируя обиду, как это обычно делают шлюшки, но тут же, заметив меня, злобно прошипела какое-то оскорбление в мой адрес и с презрением уставилась на меня. Но незнакомец был настроен ко мне иначе. Его улыбающиеся, самодовольные глаза загорелись похотливым блеском, и стали оценивающими, как будто он раздевал меня глазами.
Я поняла – следующей претенденткой на его колени буду я. Больше сомнений не было - это сутенёр. От испуга у меня все перевернуло внутри. Хотелось бежать прочь, но ватные от жары ноги больше не слушались. Но, что – то ещё мешало мне сделать это. Конечно, еда. Такой желанный запах пищи щекотал мои ноздри. Теперь, когда еда была совсем рядом, я почувствовала, как от голода меня начинало тошнить.
Передо мной лежал целый поднос с пирожными. Не помню, как, но пара эклеров тут же оказалась у меня во рту, я лихорадочно пыталась прожевать их, чтобы побыстрее затолкать их в глотку. Нежнейший вкус тающего во рту шоколада казался мне неземным наслаждением. Моя рука автоматически потянулась за третьим, но незнакомец перехватил её. Я увидела, как на его губах появилась снисходительная усмешка, даже Синтия смеялась раскидистым, совсем не женским басом.
- Ты, кто, блондиночка? – спросил он, уставившись на меня сальными насмешливыми глазами. Вместо ответа я изо всех сил вцепилась зубами в руку незнакомца. От боли и неожиданности он пронзительно взвизгнул и тут же отпустил мою руку. Не помня себя, я бросилась прочь сквозь толпу приглашенных, роившихся возле стола.
-Вот, чокнутая! – захохотала Синтия, но незнакомец так больно пнул её локтём, что та вскрикнула от боли и сразу же заткнулась.
- Поймать! - бросил он охранникам, указывая на удалявшееся белое пятно моей вязаной панамы.
Два дюжих амбала кинулись мне наперерез, пытаясь перекрыть мне путь к отступлению. Увернувшись от них, я кинулась на сцену, чуть не сбив с ног танцующую стриптизершу да так, что она едва не поперхнулась собственным шампанским, которое лила себе на грудь. Послышался звон разбивающихся бокалов – пробегая мимо со всех ног, я задела пару хрустальных фонтанчиков с шампанским, сделанных из бокалов, по которым, на потеху гостям, лилось игристое вино, наполняя бокалы по очереди. Хрупкие строения рухнули, как небоскребы-близнецы Торгового Центра во время теракта одиннадцатого сентября.
Но от ужаса я больше ничего не замечала вокруг, я бежала и бежала, как испуганный зверёк, отчаянно спасавший свою жизнь.
Ничего не подозревающая толпа танцующих, продолжала двигаться в едином ритме музыки, отбивая зажигательный такт. Когда я влетела в неё, я сразу же произвела эффект снаряда. Сбив несколько танцоров, мне удалось вырваться из этой груды людей и броситься вперёд. Мои преследователи отстали. Неповоротливые громилы своей массой увязли в толпе танцующих.
«Но, куда я бегу?» - пронеслось у меня в голове. - «Ведь они всё равно поймают меня». Впереди было только голубое море. «Уж лучше утопиться, чем достаться этому хлыщу! Прощай, мой милый Грэг, больше нам никогда не увидеть друг друга!» Я бросилась в воду и поплыла в открытое море.
Я неважный пловец. Проплыв несколько метров, я тут же выбилась из сил, но мне отчаянно хотелось жить. Просто жить. И я начала отчаянно бороться за свою жизнь, цепляясь за волны руками. Я гребла и гребла к берегу, пока мои ноги не уткнулись в твердый песок дна. Кое-как выбравшись на берег, я огляделась.
Никакой погони больше не было. Проклятая вечеринка осталась далеко в стороне. Моей любимой вязаной панамы тоже не было, я потеряла её в море. Впрочем, меня это теперь меньше всего беспокоило. Главное – я осталась жива. Но, что я вижу! Совеем рядом, на песке лежал мой мопед, он остался лежать там же, где я бросила его, всеми забытый и никем нетронутый. Сняв разбухшие от морской воды туфли, которые словно бритвы врезались в распухшие ноги, я схватила тяжелый мопед, и бросилась наутёк с негостеприимного берега.
Я так и никогда не узнала, что в ту секунду, когда я прыгнула в воду на милость волн, вся орава подвыпивших гостей вечеринки с гиконьем и восторженным визгом тоже устремилась к морю, чтобы искупаться прямо в вечерних нарядах. Зная эксцентричный характер своего богатого дружка, который и организовал всю эту вечеринку, они приняли меня за очередную девку-шутиху, своего рода заводилу, нанятую «хозяином», чтобы развлечь гостей. Да, такой весёлой вечеринки, не знавали, даже в Майами!
Прохладная вода несколько остудила пьяный пыл купальщиков. Последние похмелье испарилось, когда купающиеся увидели, что по воде рыщут двое громил - охранников, мучительно всматриваясь в гребни неспокойных волн.
«Неужели, утонул. Коди Барио, сын окружного прокурора, утонул в день своего тридцатилетия!» - пронеслось в головах протрезвевших гуляк, но никто не посмел высказать эту мысль вслух. Все застыли от ужаса. Что же с ними будет? Отец никогда не простит смерть Кода, даже если они стали косвенными виновниками его гибели. Боже праведный, теперь всех их ждет тюрьма!
-Ну, что нашли её? – пронёсся над волнами скрипучий голос Коди.
Толпа облегчённо вздохнула.
-Нигде нет, - ответил один из охранников.
-Я обнаружил только это. - Второй охранник протянул Коди мою вязаную панаму. – Она была в воде.
-Черт бы вас побрал, идиоты, ищите лучше, она не могла далеко заплыть. Я чувствую, она где-то рядом. Всем вон из воды, живо!!! – заорал Коди.
Испуганные гости, как один выскочили из воды и со страхом уставились на Коди, не понимая, что же происходит. Охранники продолжали обшаривать воду и побережье, но всё было напрасно, ни меня, ни моего трупа обнаружено не было.
-Может, она смылась по побережью? - посмел предположить один из охранников – Если бы она утонула, то волна бы уже давно выбросила её труп на берег. Сегодня волнение довольно сильное.
-Заткнись! - раздраженно закричал на него Коди, - ищете по побережью…Стой! – вдруг, скомандовал, он. – Кажется, я знаю, где её искать. Я видел, что блондиночка приехала сюда на мопеде, значит, она должна забрать свой мопед со стоянки. На, стоянку, она там!
Охранники бросились к автостоянке. Там уже находились несколько мопедов, на которых подъехали гости. Охранники растерялись, впопыхах они забыли спросить на каком именно мопеде приехала «блондиночка», и теперь стояли, разинув рты, тупо созерцая ряд прикованных за поручни мопедов, не зная, что отрапортовать «хозяину». Наконец один из них, тот, что был постарше и, следовательно, поумней, предложил:
-Эй, Джимми, покарауль-ка пока тут, на случай если эта чёртова кукла появиться забрать свой мопед, а я пойду к боссу и выясню, на каком мопеде эта дура приехала сюда.
- О’KEY, Тони, замётано.
Но бежать Тони никуда не пришлось, через секунду на стоянку влетел сам босс, и, бегло осмотрев все мопеды, упавшим голосом произнес:
-Его здесь нет.
-Может быть, все-таки осмотреть побережье, - снова предложил Тони, - пока, не поздно. Она не могла далеко уйти. Я уж сумею выловить для босса эту белокурую стерву, где бы она ни была, на суше или в море.
-Не смей называть её стервой, болван,