Дэвид остановился, но не потому, что боялся Мари. Его, вдруг,  зашатало, в глазах полетели огненные мухи. От запаха и вида собственной крови его готово было вырвать прямо на пол. Он зажал рот руками. Если его сейчас вырвет при Мари – это будет полное поражение. Он очень стыдился собственной слабости. Дэвид держался до последнего, но врожденная привычка оказалась сильнее его.  О, ужас, в следующую секунду он уже ничего не мог поделать с собой. Едкая рвота ударила и потекла прямо через нос. – А ты всё тот же мерзкий слабак! Ну, что будем здороваться, блевунчик? – с презрением бросила смуглолицая красавица, отряхивая капли рвоты с дорогой куртки. – Что, думал шантажировать меня нашей связью, жалкий ублюдок? Не выйдет. Мне проще прикончить тебя здесь, чем платить такие деньги. О таком подонке, как ты никто не будет сожалеть.

  Дэвид злобно отер рвоту и уставился колючим, полным ненависти взглядом на Мари. От злости он уже не ощущал, даже боли. Она унизила его, она, его бывшая рабыня. Он вспомнил, как она отказалась бежать с ним тогда. Вспомнил эти глупые овечьи глаза, когда её пухлые детские ягодицы содрогались под ним в бешенной скачке его члена.

-Брось пистолет, у тебя ничего не выйдет, - почти насмешливо произнёс он, –ты не сможешь убить человека.

-Человека –да, но такую скотину, как ты…

-Если бы ты хотела убить меня, то уже пристрелила, - затягивая разговор, Дэвид незаметно приближался к женщине с пистолетом. Вдруг, он почувствовал, что что-то противно просвистело возле его уха. В ту же секунду лязг летящего стекла оглушил его уши. Дэвид догадался, что это была пуля. Пролетев в пол - дюймах от его уха, она ударила в висевшее над комодом зеркало и разбила его.

-Назад! – грозно вскричала она. –Я не шучу!

   Дэвид  предупредительно выставил руки вперёд:

-Тихо, тихо, детка, так и в правду можно кого –нибудь пристрелить, стараясь напустить непринужденную веселость, произнёс он, хотя видно было как его руки дрожали от страха.

-Ты умрёшь, гад, но перед смертью я должна сказать, что у тебя есть сын. Я назвала его Коди. Ему скоро восемь… – Больше Дэвид ничего не слышал из того, что говорила ему бывшая подружка. Ему вдруг ясно представился тот самый хорошенький мальчик, которого он сегодня утром видел играющим в бассейне. «Неужели это и есть мой сын?» - подумал Дэвид.

-Коди? – растерянно произнёс он и в ту же секунду, словно бешенный зверь бросился на женщину. Раздался хлопок. Дэвид рухнул замертво.

   Больше ему не пришлось мучаться. Выстрел пришелся прямо в сердце.

   Когда дым в комнате рассеялся, женщина в куртке тихонько подошла к нему и нагнулась над бездыханным телом. Глаза Дэвида удивленно смотрели в пустоту, будто он сам не верил в то, что только что умер.

  Кто-то застонал в углу. Женщина вздрогнула, и, чуть было, не потеряла сознание от страха. Каково же было её удивление, когда она застала за кроватью беременную женщину.

  Дэвид был не прав. Мари не слышала их ссоры. На какое-то время она застряла колесами Порша в глубокой колее размытой дождём земляной дороги  и долго искала по посёлку, у какого же дома припаркован злосчастный полуразвалившийся Джип, который она преследовала весь этот путь.

  Обнаружение беременной женщины, да ещё прикованной цепью к спинке кровати стало дня неё шокирующей неожиданностью. Ещё большей неожиданностью для неё стало, когда в этой избитой до крови женщине,  она узнала знаменитую Фриду, которую вот уже который месяц  разыскивала вся полиция Штата.

-Вы можете подняться? – спросила незнакомка.

   Фрида подняла опухшие от побоев веки и увидела лежащего в стороне Дэвида. Его блестящие при лунном свете широко открытые  глаза всё так же удивлённо смотрели в пустоту. Она поняла– Дэвид был мертв. В руке неизвестной женщины был пистолет.

-А-а-а-а!!! - Фрида закричала не то от страха, не то от резкой боли скрутившей её живот.

-Тихо, сейчас я освобожу тебя, - но Фрида ничего не слышала, она  продолжала неистово орать. У неё была истерика.– Заткнись, дура! – Чтобы истерика прекратилась, женщина с пистолетом резко ударила её по щеке.

-Это ты, ты, убила его?! – бледнея,  спросила Фрида. В следующую секунду вместо ответа, она услышала, как щёлкнул затвор. Женщина подняла пистолет… – Умоляю вас, я ничего не видела!- зарыдала перепуганная Фрида, закрываясь от черного дула руками. – Я ничего не видела!!!-  Щелкнул выстрел – цепь переломилась надвое, словно соломинка. Фрида почувствовала, что  она была свободна.

   Не теряя не секунды, Фрида, истошно визжа, вскочила на ноги и, едва не споткнувшись о лежащий труп Дэвида,  бросилась к двери. Ключи были в машине. Не раздумывая, Фрида завела двигатель, и через секунду Джип, взбив пыль, навсегда исчез между  деревьев.

-Дура! - Мари со злости  плюнула ей вслед.

   Однако, нужно  было что-то делать. Не оставлять же всё так, как есть. Наверняка, эта истеричка вызовет полицию. Мари понимала, что, прежде всего, нужно избавиться от тела. Время на раздумья у неё не было.

   Несмотря на свою тощую комплекцию Дэвид был тяжелым, как камень. Мари едва дотащила его до машины. Не желая марать кровью салон дорогого авто, она кое-как запихала тело в багажник и накрыла крышкой.

 Ярко алый Порш летел сквозь  наступавшую ночь по пустынной дороге.  Сердце преступницы бешено билось. Она ещё плохо осознавала, что произошло. Только через десять минут она поняла, что едет с трупом в багажнике прямо к себе домой. «Как это глупо». Женщина остановилась, чтобы перевести дух.

  Вдоль дороги виднелось обширное болото.  Болотные кипарисы, со свисающими с них паклями испанского мха, придавали местности жутковатый характер. От бычьего рёва аллигаторов мурашки бежали по её спине. Мари казалось, что она видит их светящиеся огоньки глаз. Леденящий страх, словно болотный туман, стал медленно пробираться в её душу.  Мари всю трясло.

  Вдруг ей показалось, что что-то стукнуло в багажнике! От ужаса Мари застыла. Тишина. Она слышала каждый удар своего бешенного сердца.

  Успокаивая тем, что всё это ей показалось, она заставила себя ехать дальше. Но через пять минут она поняла, что ничего не решила. Труп по-прежнему был в багажнике.

  Она не знала, что делать с ним. Полиция, наверняка, уже выставила посты.  Первый же наряд остановит её слишком заметную машину и обнаружит Дэвида. Мари не хотела садиться в тюрьму из-за этого подонка.  Ей было для кого жить – для своего единственного сына Коди, тело отца которого она везла в багажнике. «Будь ты проклят, Дэвид!»

  Болота открыли блестящую гладь озера. В ярком свете восходившей луны здесь было светло, почти как днём. Мари увидела  головы аллигаторов, торчащие из воды. Злобные удары хвостом о воду и неистовый бычий рёв самцов, дерущихся за территорию и самок, говорили о том, что у рептилий сейчас время гона. Это их жутковатый рёв слышала со стороны леса.

    В это время аллигаторы наиболее свирепы. Они нападают  на людей и животных.  На  отстаивание своей территории у самцов-аллигаторов уходит слишком много сил, и поэтому  в период спаривания они всегда страшно голодны.  Но опасней всего не те счастливцы – обладатели самок.  Больше всего нужно опасаться аллигаторов –одиночек, проигравших борьбу за размножение. Такие бродячие аллигаторы-«холостяки» чаще всего нападают на людей, и не потому что они хотят их съесть (аллигатор вообще не рассматривает живых людей, как добычу), а затем чтобы выместить накопившуюся злобу.  Обычно такие неудачники бывают серьёзно ранены в поединке или даже покалечены. Боль от ран делает их особенно свирепыми и бесстрашными по отношению к человеку. И горе тому, кто попадётся на пути такого аллигатора.

  В сторону озера вела тропинка. Белый песок, освещенный луной, (по-видимому, специально привезённый сюда с побережья Мексиканского залива) ярко выделялся на фоне черного ила болот. «Что ж, сегодня у аллигаторов будет хорошая пожива», - довольно подумала Мари.

   Повернув руль, она свернула на тропинку, ведущую к озеру.  Мари хорошо знала повадки аллигаторов. В тропической Колумбии, на её родине, ей часто приходилось встречаться с их самыми близкими родичами – кайманами, которые намного меньше аллигаторов в размерах, но ещё более свирепы, чем их североамериканские братья. Больше всего на свете Мари боялась повстречаться по дороге с таким аллигатором – одиночкой, и потому внимательно всматривалась в каждую корягу или лежащий ствол поваленного дерева, попадавшийся ей на пути – не аллигатор ли?

   Однако, опасения её не подтвердились. Гон был ещё в самом начале, и неудачники любви были ещё не выявлены. Спокойно доехав до озера, Мари очутилась на широком песчаном пляже. По-видимому, это была одна из тех специализированных ферм по разведению аллигаторов, о которых она кое-что уже слышала. Вдалеке виднелся небольшой домик фермера. Там все спали, потому что в окнах не горел свет.  Это хорошо, иначе бы на фоне диких болот её дорогое авто сразу же заметили. Однако, Мари не рискнула подъезжать слишком близко к ограде, потому что могли услышать шум её двигателей.

   Она вышла из машины, огляделась.  Бродячих аллигаторов поблизости не было.  Пространство искусственного пляжа было открытым со всех сторон, и поэтому Мари могла не опасаться, что какой – нибудь бродячий аллигатор, нападет на неё из засады. Пляж был чист, зато озеро прямо таки кишело аллигаторами разных размеров. Здесь же, возле ограды, стояли воронкообразные кормушки с остатками отвратительной трапезы – кучи полусгнивших костей и  внутренностей животных, что остаются после разделки туш и забракованных птиц, свозившихся сюда с местного мясокомбината. (Надобно сказать, что эти твари не особенно то разборчивы в еде, что делает бизнес по выращиванию аллигаторов на кожу весьма выгодным). Отсюда же фермер имел возможность сбрасывать пищу по специальному желобку, и тут же он  мог накинуть петлю на нужного аллигатора, не опасаясь получить разряд тока. Этот желобок был то, что сейчас было нужно Мари. По нему труп легко доставить «к столу».

   Мари чувствовала, как кровь с шумом бьёт в её виски. Перед тем, как открыть багажник, она на несколько секунд вся превратилась в слух. Не пошевелится ли ещё раз? Ей казалось, что как только она повернёт крошечный ключ, Дэвид с бешеным криком выскочит оттуда и тот час же набросится на неё.

  Нет, она точно видела, что попала прямо в сердце. Этот взгляд – он не мог врать. Он мёртв. Просто надо глубоко вздохнуть и взять себя в руки.

  Мари хлебнула тёплый ночной воздух и повернула ключ. Дэвид лежал в той же позе. Больше она не видела ничего. Небрежно схватив труп под руки, она кое-как сбросила его на песок и быстро-быстро поволокла его в сторону кормушки. От волнения, что её могут застукать, она не чувствовала тяжести. Хрупкие женские руки стали, словно железные меха. Она с легкостью подняла труп, и, охнув, сбросила его в жёлоб. Раздался страшный грохот, который словно нарочно должен был разбудить всю округу, но тут же всё стихло. Деловито  отряхнув ладони, как будто завершив тяжёлое, но важное дело, она разогнула спину.

  Только сейчас она почувствовала, что позвоночник и живот дико заныли тянущей болью. Побледнев, Мари тихо заглянула за ограду.

   Случилось то, чего она опасалась больше всего – труп застрял в узком жёлобе. Дэвид лежал в странной раскиданной позе – ни туда, ни сюда, будто нарочно упирался руками и ногами, чтобы не попасть в кормушку. Положение казалось бы смешным, если бы не столь страшные обстоятельства.

   «Не хочет. Упирается…», - при этой мысли Мари, вдруг, громко расхохоталась истерическим смехом. Даже после смерти этот ублюдок издевается над ней.

   Но вдруг леденящий ужас сковал её сердце. Она поймала себя на том, что сходит с ума. Осознание сделанного внезапно ударило ей в голову. Это она убила его, а теперь пытается скормить труп аллигаторам.

   Его приоткрытые глаза, светящиеся в смутном облике луны,  казалось, смотрели прямо на неё. Мари вздрогнула и отпрянула прочь. Несколько аллигаторов уже обратили внимание на возню вокруг кормушки и направлялись прямо к Дэвиду.

  Хотелось просто броситься и бежать прочь, но какая-то невиданная сила будто парализовала её ноги. Это бывает, когда смотришь какой-нибудь страшный фильм – хочется досмотреть его до конца, чем бы он ни закончился. Мари хотела «досмотреть», хотя чувствовала, как ком тошноты подступает к её горлу.

  Несколько пузатых аллигаторов, раскидывая могучими лапами мокрый песок, подбирались к Дэвиду. Они не торопились. Они знали, что добыча никуда не убежит от них, поэтому животные то и дело ложились на толстое брюхо, чтобы отдохнуть и двигались дальше. Вот уже Мари могла слышать их отвратительное шипенье и вздохи. Вскоре они были возле кормушки и с недоумением задирали головы, обнажая обрюхшие белые подбородки. Аллигаторы словно совещались, что же делать с трупом человека.

   Дэвид с удивлением взирал на них с высоты. Он будто бы всё ещё не верил, что умер, и его ждет страшная участь в зубах омерзительных могильщиков. Аллигаторов становилось всё больше и больше. Вскоре всё пространство закишело шевелящимися телами чудовищ.

  Вдруг, один из них, самый большой подскочил и ударился головой о желоб. Раздался ужасный грохот. Дэвид немного сполз вниз. Другие аллигаторы сразу же подхватили идею, и принялись биться своими головами, чтобы стряхнуть Дэвида вниз.

-Вот хитрые засранцы! – удивленно воскликнула Мари, восхищенная сообразительностью гигантских рептилий.

   Когда нога Дэвида оказалась настолько низко, что аллигатор мог достать её. Какой-то нетерпеливый аллигатор подскочил и схватил за ступню. Дэвид сполз, словно тряпичная кукла. Другой аллигатор схватил Дэвида за другую ступню. Завязалась отчаянная схватка.     То, что было когда-то человеком, превращалось в простой кусок мяса.

   Мари зажмурила глаза. Она не могла смотреть на страшную картину расправы. Такой конец мог ожидать только отъявленного подонка, как Дэвид.

   Послышался всплеск. Мари поняла, что всё кончено. Аллигаторы утащили тело в озеро. Она открыла глаза. Ни аллигаторов, ни трупа на пляже не было. Только кровавые разводы чернели на белоснежном песке. Дэвид был растерзан голодными чудовищами, и лишь кровавые ошметки одежды, да ботинок, валявшийся на песке, говорили о том, что здесь был человек.

   Взгляд упал на воду. Там творилась неразбериха. Начав своё смертоносное верчение, аллигаторы рвали остатки тела на части. Вскоре всё успокоилось, будто ничего не случилось. Какой то аллигатор нёс руку Дэвида в своей пасти, и эта просящая рука, уходящая под воду, словно взывала к последней помощи. Вот, что осталось от Дэвида.

  Раздался всплеск, и человеческая рука навсегда скрылась в черной воде озера. Мари схватилась за лоб. Её начало мутить. Только сейчас она поняла, что всё ещё стоит на возвышении кормушки, на открытом месте, освещенная со всех сторон луной. Любой мог заметить её отсюда.

  Смотреть было не на что. От Дэвида остался лишь его ботинок.  Мари вскочила на землю и бросилась к машине.

  Только сейчас, летя по направлению к дому, она поняла, что совершила чудовищную ошибку – оставила пистолет на месте преступления. Теперь уже ничего не поделаешь. Возвращаться за пистолетом было слишком поздно. Мари кляла себя за свою неосмотрительность. Но ей оставалось только одно – ехать домой.

  Перепуганный Коди не сомкнул глаз. Внезапное исчезновение матери перепугало его. Как ни пыталась успокоить его няня, Коди то и дело вскакивал с постели,  когда ему казалось, что он слышит шум мотора,  и бросался к окну.  Из-за внезапного отъезда матери и её долгого отсутствия в доме все нервничали, и это не могло не сказаться на  маленьком  восьмилетнем мальчике.

  Спустилась ночь. Думая, что с матерью что-то случилось, Несчастный Коди не переставал горько плакать. Если бы отец был дома, он, наверняка, прибил бы его за это, обозвав самыми унизительными словами, самым приличным из которых были «маменькин сынок» и «тряпка».

  Нянька давно ушла – её рабочий день закончился, и теперь мальчик находился на попечении полусумасшедшей бабки и угрюмого парализованного деда, от которого вечно не знаешь чего ждать. Бедный Коди боялся даже спросить о матери, и потому только тихонько всхлипывал, забившись в угол. Он молил бога только о том, чтобы отец не вернулся из Майами раньше и не обнаружил отсутствие матери. Он ненавидел семейные скандалы. Маленькое сердце ребёнка сжималось от горя и несправедливости, когда отец бил мать.

  Мальчик молитвенно сложил пухлые смуглые ладошки и, обращаясь к огромной круглой луне, выступающей из-за деревьев, (именно там в его детском представлении жил Боженька) тихо прошептал:

 -Милый Боженька. Сделай так, чтобы мама вернулась, - и в ту же секунду он услышал знакомый шум мотора. Мальчик вскочил и бросился к калитке. Нет, это не полицейский Джип отца – он слишком хорошо различал эти два разных звука,  тяжелая машина отца издавала легкое тарахтение, а это было как раз то, что измученный мальчик желал услышать сейчас более всего - едва слышный ход спортивного Порша. Через секунду сомнений уже не оставалось – он увидел, как на песчаную дорожку выезжает приземистый автомобиль.

  Не в силах скрыть чувств, он бросился к машине.

-Мама! Мама!

  Через секунду маменькин сынок Коди был в объятиях своей мамы, которая нежно целовала его в пухлые щёчки. На футболке были следы запекшийся крови. Увидев следы крови, мальчик очень испугался и побледнел.

-Мам, ты ранена?

-Ну, что ты, маленький, это всего лишь кетчуп, - стараясь казаться спокойной, рассмеялась мать и погладила испуганного Коди по головке. – Ты же знаешь, как я люблю пиццу с томатом. Растроганный Коди прижался к матери. Она взяла его на руки и понесла домой.

   Маленький человечек не знал всей правды. Да и не к чему ему было знать, что кровь на футболке матери, к которому он так трогательно прижимал свою сонную головку, принадлежала его родному отцу, которого ему никогда не суждено увидеть.