Шилова Л. В - Сайт писателяРыбный мусор
Произошла со мной и другая знаменательная история, в результате которой мне удалось значительно пополнить свои пищевые запасы. Как-то раз, когда Грэг занимался своей «Жемчужиной», я решила основательно обследовать побережье Мексиканского залива, к югу от Пита.
Все, что лежало южнее залива Тампа, для меня было покрыто завесой тайны. Залив Тампа, окаймлявший городские окраины Петербурга, отделял город от всего южного побережья полуострова Флорида. Мне всегда хотелось разведать, что же находится там, на том берегу залива.
Случай вскоре подвернулся. Как-то раз мы с Грэгом уехали на целых два дня в Пит, чтобы помочь матушке подготовить «Жемчужину» к новому туристическому сезону.
Сидеть в прибрежном захудалом кафе и прозябать в безделье мне вовсе не хотелось. Вместо этого, я решила совершить удивительный круиз по знаменитому «золотому» мосту, пересекающему залив Хиллсборо вдоль морского побережья, и доехать до его противоположного берега, чтобы полюбоваться на город с другой стороны залива. После чего, достигнув Сарасоты по побережью, я намеревалась проделать обратный путь к Грэгу на пароме, соединяющим Сарасоту с Питером.
Это смелое путешествие должно получиться захватывающим и незабываемым, и я смело пустилась в путь на нашем «самокате», захватив с собой небольшой холодильник с провизией и денег на непредвиденные расходы.
Однако, всё обернулось не так, как я рассчитывала. Ничего удивительного я там не обнаружила. Это были в основном малозаселённые районы Флориды, известные лишь тем немногим любившим уединение туристам-дикарям, которые осмеливались здесь обосноваться.
Миновав по «Золотому Мосту»* широкий океанский пролив и небольшой портовый городок Тампа, известный своими промышленными предприятиями, которые щедро питали нечистотами одноименную бухту, я ринулась навстречу неизведанному, всё время держа курс на юг вдоль побережья, пока не достигла открытых вод Мексиканского залива.
Пейзаж был здесь довольно однообразным и пустынным. Повсюду, где только мог видеть глаз, возвышались гигантские нефтедобывающие платформы. Признаться честно, промышленный пейзаж меня нисколько не привлекал, и я начала сожалеть, что пустилась в столь далёкое путешествие неизвестно зачем. К тому же, день, как всегда, оказался невыносимо жарким, и солнце начинало немилостиво печь голову. Я больше не думала о путешествии, мне хотелось поскорее достичь Сарасоты, чтобы сесть на первый же паром и быстрее оказаться на яхте Грэга под защитой кондиционеров. Больше мне ничего не хотелось. Вскоре и нефтяные платформы скрылись из вида, и унылой чередой потянулись пустынные пляжи, прерываемые убогими рыбацкими поселками.
Близился полдень. Наступило время полуденной фиесты, когда всё живое спешит скрыться от жары. Даже пластиковый козырек моей бейсболки, казалось, плавился от жары, а жгучие лучи тропического солнца прожигали сквозь плотную хлопковую рубашку. Нестерпимо хотелось выкупаться. Лазурные воды залива манили свежим морским бризом, доносившимся с залива и непередаваемым ароматом моря и бесконечными песчаными пляжами, сулившими отдых.
К тому же долгая поездка порядком утомила меня, хотелось есть, а из холодильника доносились аппетитные ароматы свежеприготовленной пищи. Оставалось одно сделать привал и хорошенько отдохнуть. Но я не могла сделать этого, потому что дорога с пляжем образовывала крутой спуск из песка, по которому невозможно было проехать на мопеде. Наконец, вдалеке показался указатель «На пляж», выбирать не приходилось, и я свернула в сторону залива.
Эта дорога вела к небольшой рыбной артели, где рыбаки разгружали свой улов. В общем, всё это собой представляло довольно неряшливое зрелище - возле широкого старого и заржавленного пирса толпились несколько обшарпанных рыбачьих барок. Вокруг барок суетились измученные, потные люди в грязных оборванных майках, разгружая улов, другие – сортировали добычу прямо на барках, старательно выбирая что-то из общей кучи рыбы, вывалившейся из сети, вокруг них вертелись оголтелые чайки в надеже поживиться дармовой добычей. Место было неприятное, грязное. Повсюду валялся мусор и рыбные отходы, всё это издавало неизменно отвратительное «благоухание» протухшей рыбы. Но я так устала и проголодалась, что меня это не смутило.
Отъехав от артели на приемлемое расстояние, я нашла место почище и, расстелив пляжное покрывало прямо на песке, принялась обедать тем, что удалось захватить с собой из дома, внимательно наблюдая за суетившимися на баркасах людьми. Никто, даже не обратил на меня внимания. Люди были заняты уловом. По-видимому, в этот день рыбалка удалась, это было понятно по радостным возгласам рыбаков, доносившимся с барок, по их оживленным движениям и жестам. С барок выносили один ящик за другим и складывали на берегу. Мне стало любопытно, что же находится в этих небольших ящичках.
Закончив свой обед, я стряхнула с себя последние крошки, и подошла к ящикам. Оказалось, что это были креветки. Да, да, это была никакая не рыба, а огромные королевские креветки. Из всей разнообразной и пестрой рыбной массы, плюхнувшейся на палубу из сетей, люди выбирали только невзрачных скорченных существ, более всего ценившихся гурманами.
Тут я увидела, как, закончив выбирать креветок, один человек подошел к рыбной куче и на потеху прожорливым чайкам, в нетерпении круживших вокруг барок, шваброй стал выметать оставшуюся рыбу за борт. Мне сделалось дурно при виде такого расточительства. Резкие крики жирующих птиц негодованием отозвались в моем сердце. Отправлять за борт целую кучу свежевыловленной рыбы, которая могла накормить множество людей – это же преступление! Не медля ни секунды, я бросилась на барку, чтобы спасти оставшуюся рыбу от участи быть выброшенной за борт.
Внезапное появление хорошо одетой блондинки, словно свалившейся с Майами Бич, произвело на всех непомерное удивление. Никто не мог понять кто это, и откуда она взялась. Они застыли в изумлении со швабрами наперевес, внимательно разглядывая меня, словно я была каким-то музейным экспонатом. Пронесся удивленный шёпот. Все спрашивали друг друга, кто я, но никто не мог узнать меня. Наконец, какой-то умник посмел предположить, что я новая жена капитана их артели. Кажется, та тоже была блондинкой. Все ахнули: «Ишь, ты, как молода!», и сразу подались назад, услужливо отпялив зады.
Всё показалось мне странным. Эти странные люди, на обшарпанных барках, их поведение, эта куча рыбы, лежащая на палубе.
-Эй, там, на барках, почему прекратили работу? - раздался грубоватый оклик.
Это был капитан артели, и работодатель тех самых людей, что сейчас с удивлением глазели на меня. Я увидела, что к нам на барку поднимается какой-то невысокий господин немолодых лет, своими поседевшими усами чем-то напоминавший старого кота. По его решительному поведению сразу было видно, что он тут начальник.
-Здесь, ваша жена, - робко ответил кто-то.
-Жена?! – загремел капитан, послав в вдогонку несколько проклятий, - моя жена отдыхает сейчас в Клин Воте, - но, увидев меня, котообразный капитан сразу же как-то стушевался, его голос принял вкрадчивое мурлыкающе выражения.
-Что угодно, столь прелестной мисс на нашей скромной яхте?
Лицо «главного» расплылось в любезной улыбке Чеширского кота, а поседевшие усы забавно приподнялись над обеззубленным ртом. (Как позже выяснилось, капитан принял меня тогда за представителя инспекции – вот, что, значит, встречают по одёжке).
От удивления я потеряла дар речи, совершенно позабыв английский. Однако, собравшись с мыслями, я спросила:
-Скажите капитан, вы всегда так орёте на ваших подчиненных? То, что эти люди бедные мексиканские эмигранты, ещё не дает вам право издеваться над ними. – Тут я увидела, как ус капитана нервно задёргался, и лицо его побледнело. Назвав этих людей мексиканскими эмигрантами, я попала в самую точку. С испугу меня словно прорвало и пронесло словесным поносом. - Почему на этих людях нет соответствующей водоотталкивающей формы? Интересно знать, сколько они работают? Я вижу, что ваши люди сильно утомлены. Я никогда не видела столь измученных рабочих, и потом…
-Не желаете ли ящичек креветок? - вдруг прервал меня капитан.
-Спасибо, не нужно, я не могу взять ваш улов, - серьезно ответила я,- а вот выбрать себе немного рыбы из того, что вы все равно выбрасываете за борт, я бы не отказалась.
По команде пронеслись недоуменные смешки, но тут же стихли.
-Пожалуйста, - удивился капитан.
Кого тут только не было, в этой шевелящейся куче ещё живых тел: тропическая рыба самых разнообразных размеров и расцветов, склизкие кальмары и маленькие осьминожьки, норовившие выскользнуть за борт, вполне съедобные устрицы. Все это было перемешено с грязью, водорослями, морскими звездами, губками и прочими неизвестными мне полипами, представляя собой жалкое зрелище погибающей за зря природы.
Не долго думая, я отобрала несколько довольно больших рыбин, казавшихся мне более или менее съедобными, и с десяток небольших кальмаров. Этого было достаточно, чтобы поместить все в мой походный термос - холодильник. Любезно распрощавшись с капитаном и его командой, я покинула баркас, оставив обескураженных людей смотреть мне вслед. Я была уже далеко и не услышала, как кто-то из команды, причмокнув языком, сказал мне вслед:
-Черт побери, не будь она инспекторшей, задрал бы я ей юбку и хорошенько бы её поимел, да так, чтобы у ней из глаз искры полетели.
-Что уж и говорить, сладкая девка, - похотливо облизнул губы другой, - правда, немного тронутая.
-Наверное, здорово налакалась какой-то дуры, раз принялась собирать рыбный мусор, – предположил третий.
-Болван, она взяла это на пробу, чтобы показать, что мы выбрасываем за борт. Она из патруля Грин Пис - это уж точно. Видать, наш капитан обделался по-крупному, -заключил четвертый.
-Сам ты идиот, ты хоть слышал о чем она разговаривала с капитаном? – раздраженно спросил пятый рыбак, он был самый старший в команде, и, потому являлся неформальным лидером остальных.
-Не помню, кажется о каких-то, костюмах, дальше я не расслышал, - замялся четвертый
-Эта девка из инспекции труда! Если станет известно, что мы здесь работаем на незаконных основаниях, нас всех выпрут отсюда, и не только из артели, но и из страны, усёк?!. Так, что если кто и обделается, то это будем мы, из-за этой белой сучки нас всех могут выдворить из страны, а набрать своих. Так, что, ребята, лучше нам отсюда свалить самим, пока нас не депортировали из США. Эй, ребята, кто за то, чтобы свалить отсюда, поднимите руки!
Люди стояли задумавшись, но вот кто-то робко приподнял руку, за ним ещё и ещё, пока все не слились в единогласном решении. Все обратились к капитану, требуя немедленного расчета,
-А ну заткнитесь, вы, живо за работу! - взвизгнул от злости котообразный капитан. Он был расстроен моим появлением, потому как на его фирме имелись грубые нарушения техники безопасности, а этот идиот серьезно принял меня за инспектора труда.
-Как бы не так, - вызывающе отозвался, пятый, самый старший из рыбаков, - баста, ребята, мы уходим отсюда. Мистер Смизи, потрудитесь-ка вернуть наши паспорта и расплатиться с нами за три месяца, что мы здесь вкалываем на вашу задницу.
-Живо за работу, мерзавцы, – зло прошипел капитан, - не то я сдам вас полиции, как последних подонков!
-Верни нам наши деньги и документы!
Толпа разъяренных рыбаков злобно надвинулась на капитана, но тот с привычной манерой обращения янки к порабощенным народам, замахнулся на зачинщика бунта кулаком и со всей силой ударил пятого по лицу, тот упал, обливаясь кровью. Не теряя времени, капитан вытащил пистолет из брюк, но выстрелить ему не дали, тут же с десяток сильных рук накинулись на него и, отобрав опасную игрушку, повалили его навзничь.
Далее началось необъяснимо жестокая для человеческого рассудка расправа. Едва капитан упал на песок, как его принялись со всей силой избивать ногами в живот. Били с наслаждением, которое бывает, когда уничтожаешь своего врага, который долго унижал твоё человеческое достоинство. Каждый мстил за своё: за полуголодных ребятишек, оставленных на родине, которые так и не дождались денег от отцов, в то время когда этот подонок жировал за их счет, за своих оставленных жён и брошенных невест, которые засыпали в холодных постелях, думая о своих любимых, в то время как его белокурая любовница, которую он называл своей женой развлекалась с ним на побережье Клин Воте, за двенадцатичасовой рабочий день, день за днём отнимавших у них время жизни, силы, здоровье, после которого хотелось только спать, за собственное унижение, которому они, как бесправные мексиканские эмигранты, ежедневно подверглись, работая на хозяина.
Маленькая, полная фигурка хозяина забавно дрыгалась под ударами тяжёлых ботинок. Кто-то ударил по лицу. Его поседевшие усы сразу же залило кровью, а голова запрыгала по земле, словно мячик. Капитан был мёртв.
Вид смерти отрезвил обезумивших рыбаков. Их охватил ужас. Нужно было что-то делать, но они не знали что. Вдалеке послышался звук полицейских сирен. Кто-то, видевший расправу, вызвал полицию. Через минуту они будут здесь. Первым пришёл в себя пятый, тот самый, которому капитан заехал по лицу.
-Ребята, надо валить отсюда!
-Куда?! Как?! – послышались ото всюду испуганные голоса.
-На барки! Мы ещё сможем сбежать по морю, пока не очнулась береговая полиция. Через минуту все выходы из залива будут перекрыты.
-Документы, мы должны забрать документы и деньги! Без бензина мы далеко не уедем! Мы все подохнем в море! – запаниковал четвертый рыбак, но старший схватил его за уши, и, сжав голову руками, заорал прямо в лицо:
-Слышишь, лучше подохнуть в море, чем сгнить в тюрьме! На барки – это наш единственный выход!
Послышался рев моторов и в ту же секунду, ржавые барки скрылись за морским горизонтом. На песке, возле своих ящиков с креветками так и остался лежать окровавленный капитан.
Я была уже недалеко от Сарасоты, когда услышала вой полицейских сирен и увидела несколько полицейских мигалок, на всей скорости мчащихся мне навстречу. Это был целый наряд полицейских машин.
Я благоразумно отъехала в кювет, чтобы пропустить полицейских. «Что могла случиться в этом тихом приморском городке, что по дороге едут столько полицейских машин?» - подумала я тогда. Мне даже не могла прийти в голову мысль, что я стала косвенной виновницей кровавого убийства котообразного капитана, который так любезно распрощался со мной каких – то минут тридцать назад.
Я много не знала, когда я, осчастливленная бесплатно раздобытой рыбой, возвращалась на пароме домой, с радостным сердцем созерцая безбрежную гладь залива и думая о сердечности этих суровых на вид рыбаков, и об их милом и щедром капитане, любезно предложившем мне целый ящик креветок.
Как я могла тогда предположить, что подняв трудовой вопрос в частной артели мистера Смизи, я ненароком нарушила жизнь мирных гастарбайтеров - рыбаков, невольно став зачинщицей их кровавого бунта, тем самым, превратив простых тружеников моря в жестоких пиратов.
Кто знает, задержись я на минут тридцать у этих «сердечных» людей, меня бы наверняка ждала бы там более жестокая участь, чем капитана. Мой ангел-хранитель на этот раз не дремал.