***

На минуту пробежав глазами возле знакомой куртины из берез и вековых елей Москвин радостно убедился, что могилка бабушек все ещё стоит на месте, что она в порядке и её до сих пор не разорили, как он того боялся.

Да здесь, среди непроходимых кущ «Марьиной Рощи» его предки когда-то «пустили корни», здесь же он намеревался похоронить и своих родителей, устроив небольшой, семейный пантеон. А теперь, как знать, где похоронят его несчастных родителей, когда те умрут, да и похоронят ли вообще. Не сбросят ли их как безродников в бомжовскую траншею грязовского болота непроходимой Вязовки. В том, что его родители, как в доброй-старой сказке, непременно умрут в один день и час, с уверенностью безумца он не сомневался ни на секунду.

Москвин вздохнул и продолжил прерванную безрадостными воспоминаниями и размышлениями экскурсию по «Марьиной Роще».

Женские дуэли, Атаманша Марья и её бесславный конец

- Для начала определимся с названием. В начале прошлого века Марьина Роща была тем самым, чем она теперь лишь называется — рощей для прогулок, неподалеку стоявших на Арзамасском тракте Сибирских казарм. Место тут было пустое, незаселенное, зато очень зеленое. Летом сюда вывозили порезвиться на травке детишек педагогини-фребелички, зимой среди ёлок и берез пераукивались лыжники. По весне устраивали маёвки недовольные царской властью работяги, а осенью приходили бригады рабочих, очищавших рощу от сухостоя и наломанных июньскими ураганами палых стволов, естественно не без интереса печного отопления частного сектора. Здесь, вдали от зоркого начальственного ока, распивали «монопольку» отпускные солдаты, гимназисты.

Но самое интересное, чем славилась «Марьина Роща» - своими дуэлями. Здесь будущие офицеры устраивали поединки на шпагах, стрелялись, для любителей более экзотических способов «попытать судьбу» предлагался весьма широкий спектр «развлечений», от традиционной «Русской рулетки», при которой соперники вскручивая поочередно до половины заполненный через раз барабан револьвера, прикладывались виском к дулу, пока одному из них не уготована была долгожданная свинцовая пилюля, до всем известной из рассказов Конана Дойля так называемой «американской дуэли» с двумя пилюлями, одна из которых была смертельно отравлена. Таким образом, соперники предоставляли право самой судьбе разрешить их спор.

Самое примечательное, что в ту далекую дореволюционную эпоху дуэлянтами были не только мужчины. О женской дуэлях следовало бы упомянуть отдельно, ибо правила в них были куда более демократичными и мягкими (зачастую на таких дуэлях и вовсе обходились без секундантов), но по кровавой жестокости женские поединки отнюдь не уступали, а наоборот, куда более превосходили традиционные - мужские, ибо по природе, женщина куда более жестокое создание, чем мужчина.

А сама дуэль проходила так. Найдя укромное местечко в «Марьиной Роще», соперницы раздевались до пояса, полностью оголяя грудь, оставаясь лишь в одних простых, узких юбках — фребеличках. (Понятно, что о всяких там пышных турнюрах, сковывающих движение женщины, не могло идти и речи).

В отличие от мужчин, ещё мало эмансипированная слабая половина человечества Викторианской эпохи, которой было попросту запрещено иметь при себе огнестрельное оружие, дрались обыкновенно на саблях, дамы более благородного происхождения предпочитали более изящные для дамских ручек рапиры или шпаги, придавая тем поединку некоторую «пикантную» изюминку. На этом театрально-постановочный романтический эпатаж «дамской» дуэли собственно и заканчивался. В отличие от мужчин, чьи поединки только в ничтожных сорока процентах случаев заканчивались смертью одного из противников, дамы почти всегда дрались до смерти. Нередко поединок заканчивался смертью обеих соперниц.

Вот что в конце XIX века пишет о подобных «дамских» поединках россиянок некая французская маркиза де Мортене: «Русские дамы любят выяснять отношения между собой с помощью оружия. Однако, их дуэли не несут в себе никакого изящества, что можно наблюдать у француженок, а лишь слепую ярость, направленную на уничтожение соперницы».

Нечего и говорить, что среди бытующей в основной массе мещанско-купеческой популяции Нижегородских баб, подобные поединки, столь благородным образом поведшие свое начало с эпохи просвещенного абсолютизма царственной куртизанки Екатерины II, уже в начале XX века, весьма опошлившись грубыми провинциальными нравами, выродились в обыкновенную домашнюю поножовщину.

Вот из-за такой «дуэли» все и началась история «Марьиной Рощи». Жила неподалеку некая Марья Антипова, прозванная в народе атаманшей. Вы теперь не подумайте, что наша героиня являлась отважной предводительницей лихой шайки разбойников. «Атаманша» в народе понятие собирательное: ей называли всякую бой-бабу имевшую, как сейчас называют, более - менее «активную жизненную позицию». Марьяшка-то, надо сказать, фигурой гладкая, на лицо ладная, при всем весьма ушлая бабёнка была — всех мужиков в себя влюбила. Вертела ими, как хотела. Стоило взглянуть своими зелеными, колдовскими глазами, как мужик её.

Так вот и вышло однажды. Окрутила мужа у одной бабенки, некой Антонины Васюкиной, Марья-разлучница. Долго ли коротко длился тот греховный деревенский «роман» Арзамасские уголовные архивы умалчивают, но только вышло так, что мужик тот из семьи ушел, да запил по кабакам на счастьях, оставив на произвол судьбы бабу с пятью малыми ребятишками.

Долго ли коротко решилась отомстить Антонинка. Прикинувшись незнаючей об мужниной измене, позвала Марьянку в лес, будто, грибы пособирати с бабами. Время то самое было — грибное, только лови. В голодные времена, грибы всегда неплохим подспорьем были.

Вот пошли бабы в лес, зашли в самую чащу, тут то Антонинка и замахнулась ножом на разлучницу. Однако, и Атаманша не сробела, вовремя «словила» нож ладонью, а другой рукой, перехватив шею нападавшей, принялась душить.

Долго длился жестокий поединок, перейдя с ножей на ногти. Визжа в боевом экстазе, женщины рвали волосы, вырывали друг у друга глаза, безобразно садня и калеча друг друга, но из-за женской слабости не в силах нанести смертельный удар. Но только Антонина в итоге все равно сильнее оказалось. Уловчилась да всадила сопернице свой нож понадежнее — в самое сердце. Марья только вздохнула глубоко, да и отправилась в лучший мир.

Закапывать, чтобы скрыть место преступления, никакого смысла не было. Чуть подзакидай листьями, остальное уж муравьи, зверки да птицы лесные «доделают». Благо в последних недостатка в «Марьиной роще» и по сей день не наблюдается. Вороны, ежи , да бездомные собаки. Сероперых любителей человеческой падали у нас везде хоть отбавляй, вторые, являясь животными ночными, особо себя публике не демонстрируют — делают свое дело втихаря, Тем не менее, по моим наблюдениям, и теперь «Марьина роща» с прилегающими к ней пустырями и свалочно-садовыми участками представляют собой настоящий ежиный заповедник почти в центре города. День колючие зверьки пережидают, закопавшись под заброшенными памятниками и в полувековых кучах рыхлого мусора, в потемках же выходят на охота за улитками и слизняками, доведись, не побрезгуя и плохо прикопанными человеческими останками. А безнадзорных псов, растаскивающих могилы бомжей, на любом кладбище навалом.

Чего говорить, роща густая, и следов не найдешь.

Назавтра уж слух пошел. Воротились бабы с грибов, а Марьи нету. Пропала. Стали расспрашивать по дворам. В доме Васюкиных окровавленное тряпье нашли. На вопрос околоточного «откуда кровь?», Васюкин, даже с похмелья, не моргнув глазом отвечал:

-У моей бабы месячные.

Это было стандартное объяснение. Дело в том, что наши землячки отродясь нижнего белья не носили, и если в деревне случалось убийство, и у кого либо находили кровь, то отмаза была стандартной.

Когда же Антонину спросили, откуда кровоподтеки на лице, то та ответила, что здорово ушиблась в лесу, свалившись в яму.

На том дело и закрыли. Как уж водится, нету тела — нету дела. А уж по весне, как сошел снег, пророс «подснежник» - «Марьин цвет», значит. Скелетированные останки со следами насильственной смерти распространяли вокруг себя такое зловоние, что мимо уж пройти нельзя было. Вот и обнаружили лесорубы.

Антонинка не выдержала, бухнулась в ноги следователям, да и созналась все, как было. На пять лет каторги осудили бабу.

А атаманшу Марью, в виду «дурного состояния трупа, могущего распространить заразительные болезни», было уж решено прикопать там, где нашли. Так и сделали. Некоторое время погодя нашли на дороге пришлого мужичка до смерти опившегося — Ивана. Да похоронили тут же безродника, без креста, без племени- имени, как собаку.

Так и лежали рядышком, Иван да Марья, посмертно повенчанные.

С них-то все и началось. С тех пор и стали на том месте хоронить всякого рода «неопознанных». Криминальных трупов, которых надо было по-быстрому скрыть без лишнего шума на Нижегородчине в любые времена хоть отбавляй было, а вот специальных мест для захоронений таковых не водилось, ибо кладбища Нижегородчины располагались в пределах городской черты, и каждая куртинка земли была на учете. Вот и придумали тихой цапой свозить невостребованный человеческий шлам в «Марьину Рощу», благо тракт ведущий из Арзамаса в Нижний был совсем недалеко и, разрыв хлипкий лесной, сбрасывать в неглубокие лесные могилы.

Тут же, что называется, не отходя от места, устраивали дуэли. Подальше, от лишних глаз, и не столь далеко от города. И если в результате дуэли образовывался труп, его зарывали прямо на месте гибели, тем самым избавив родственников проигравшего дуэлянта от ненужных погребальных расходов, что было весьма удобно для всех живущих.

А ещё тут любили у кого было из чего — стреляться, у кого не было — вешаться. 18 ноября 1882 среди заснеженных дерев с помощью казенного револьвера закончил свою непутевую жизнь проворовавшийся прапорщик 10-го пехотного полка по фамилии Менщиков, 1 апреля 1909 года на дереве повесился крестьянин Ефим Рожков, 11 июля 1913 года его судьбу разделил босяк Васька Красносельцев. Перед самым началом войны в июне 1914, с разрывом в два дня в петле в роще у Марьюшки слазили золоторотец Кузнецов и сергачский крестьянин Сергей Козлов. Бывали в славной истории «Марьиной Рощи» деньки, когда среди травы находили зверски изнасилованных и придушенных барышень. Тут же прятали краденное, сюда же тайком ходили за дровами. В общем, местечко было имело весьма универсальное назначение для всякого рода темных делишек.

Стали Иван да Марья хранителями стихийного погоста, его духом. От того и пошло название местности «Марьина Роща». И всяк кто входит на это кладбище «невинных», невольно прошепчет испуганно молитву: «Помяни, Господи, Адама и Еву, царя Давида, атаман-девицу Марью и Ивана-опойника- и прочего покойника".

А кто не сделает того, заведут выморочные в рощу густую, ноги переломают: в жизнь дороги обратно не найдешь, а то и лихие люди повстречаются.

А уж когда уж воротаться нужно, поклонись в пояс покойничкам, да скажи непременно.

«Прощайте, предки праведны, званые приходите, незваные не приходите».  И если человек так мимо пойдёт, не поклонится, его эти мертвецы за пятку схватят, тут уж хочешь-не хочешь, сам землю носом взроешь, «поклонишься» то есть.

Говоря это, Москвин принялся юродиво раскачиваться, имитируя «поклоны» на все четыре стороны. Что-то забубнил себе под нос. Жуткое и неразборчивое. Старшему следователю Стравинкасу стало не по себе. Да и тьма над погостом сгущалась слишком скоро. «Не накликал бы нечистой, колдун проклятой», - пронеслась в голове взрослого мужика детская, трусливая мыслишка, и повинуясь ей, он резко одернул арестанта:

-Ну, все, довольно, уходим!

Москвин был доволен таким поворотом. Тянуть, тянуть дело изо всех сил. Продержаться до вызволения Шарова. Во что бы то ни стало!

Одно только теперь беспокоило его, исполнил ли его поручение Хузин... «Только бы успеть».

В ту ночь он спал мертвенным, черным сном, каким не спал уж давно. Никаких указаний от Хозяина по-прежнему не было. Это одно лишь беспокоило Москвина.