Аристобул идет

-Проснись, Ирада, проснись, - старуха шептала на ухо беззубым ртом, тряся за плечо молодую обнаженную красавицу. Иродиада всегда спала обнаженной, завернутой лишь в шелковую простыню всегда одна, и даже в эту свою вторую первую брачную ночь она делала так, безжалостно забросив супруга в колыбели, всеобще придав его в распоряжение многочисленных царственных нянек и кормилец. Она спала всегда так, даже когда в помещении было довольно холодно, свято веря, что холод помогает сохранять её красоту, более всего опасаясь ночного пота, видя в нем признаки старения и разложения , а значит умелькания её восхитительной белоснежно — мраморной кожи , её непререкаемого оружия за сердца мужчин, которое она больше всего на свете боялась утратить. Ведь как многие знают, особенно значительно потеют лишь старухи, своими обезображенными временем телами предвещавшие могильный тлен. Много было в те времена предрассудков, в которые свято верили красавицы.

Иродиада лениво потянулась, но оцепеневшая ещё не соображая ничего и сонно улыбнулась довольной улыбкой.

-Аристобул собрал войско! Он идет на тебя!

Слова старухи, почти крик, жутковатый, как крик галки, произвели эффект холодной воды, вылитой на голову спящей. Красавица вскочила, лихорадочно пытаясь прикрыть великолепную красоту безупречного, стройного тела шелковой простынёй, вытаращила и без того огромные, яркие глаза, что звездами сияли в полумраке, освещенном лишь несколькими свечами, да неясной дымкой восхода, поднимавшейся на востоке.

-О чем ты говоришь, Саломея?! О моем названном отце? Но он убит! Убит царем!

-Ты ещё будто находишься в сонном бреду, Ирада! Ты забыла, существует ещё один Аристобул. Нет, не тот несчастный неразумный юнец, что со своим братом Александром погиб от гнева отца за нечаянную шалость с золотым орлом, что капризом царя посмертно был назван твоим отцом, и не тот жалкий кастрат , законный сын царя Яная, что лишь, осмелев противиться тирану словом, принял мгновенную, но тем более напрасную смерть на амвоне великого храма, послужив лишь началу осквернения сего великого иудейского святилища, но мой сын Аристобул! Мой кровный сын, сын крови от крови моей, плоти от плоти Иродиадовой, сын, рожденный от брата моего. Аристобул — бык Ареса, бога войны, перед мощью которого не может устоять ничто.

-Не тот ли жалкий урод, плод греховного кровосмешения, что ты называешь своим сыном?! Не про него ли ты говоришь? Разве достоин тот имя человеческого, в ком по рождению отсутствует не только всякий человеческий облик, но разум?! Теперь то я вижу, что ты истинно безумна, Саломея, как про тебя говорят! Прекрати сейчас же свои фантазии, иначе я велю вышвырнуть на улицу, как одержимую бесами, что, сучась нагишом в конвульсиях посреди базара, отдается случайному путнику.

-А-ха-ха-ха! Она грозится расправиться со мной, - старуха рассмеялась страшно, растянув без того отвратительную беззубую пасть на пол лица. Теперь, ни дать, ни взять, была она похожа на мифическую Горгону. Так вот подумала и Иродиада, что наполнившись ужасом, отшатнувшись брезгливо отстраняясь от безобразной горгульи попятилась назад. - Безумие, - продолжала Саломея, надвигаясь на неё, - да что ты можешь знать о безумии. Пожелай, я тот час же наслала бы на тебя такое безумие, что по сравнению с тобой та самая последняя бесноватая, о которой ты говоришь, что нагишом бьется в конвульсиях на базаре, отдаваясь последнему нищему, показалась бы смиренней невинной храмовой голубки, разумнее самого Цицерона. Так вот я тебе скажу: истинно безумен тот, кто слеп. Оглянись вокруг! Прозрей наконец! Весь мир состоит из безумцев, истинно верующих в то, что им говорят их названные мудрецы, чей разум ещё более слеп остальных, принимая слова их за непогрешимую истину! А-ха-ха-ха! Слепцы ведущие слепцов! А истинный мудрец мудрецов тот, что лишь прикрывшись безумием, подобно щиту, обманывает весь мир.

-О чем ты говоришь, Саломея?!

-И даже ты, дочь великого цезаря, подвержена слухам, как все они, эти жалкие людишки, эти безумцы, не имеющие своей воли, но лишь слушающие своих слепых поводырей. Так знай, дар Ирода, первое дитя Ирода, рожденное, от божественного союза Исиды и Озириса, в чьих жилах течет чистая, как ручей кровь династии Иродиадов, лишь на время притворилось безумным, заставил поверить в то, чего нет! Тот, чье изуродованное тело отмечено врожденным уродством ясен в разуме, как горный хрусталь, что чище человеческой слезы. Чей внешний порок рождает уверенность в умственном ущербе его обладателя, лишь притворился безумцем, будучи разумнее разумных храмовых старцев. Аристобул безумен. Ха-ха-ха! Так думают многие, так думали все, кто видел Аристобула, бросая на него лишь первый взгляд. Мы ж с ним, лишь прикрываясь безумием, вместе обманули этот мир, чтобы, отойдя на время в сторону, избежать гнева Ирода, чтобы выждать время когда кровавый тиран сам пожрет собственных сыновей один за другим, подобно ненасытному и беспощадному богу Кроносу. Аристобул - тот камень преткновения, что подложили Ироду вместо младенца! Каменный свинёныш, избежавший заклания! И вот теперь, когда наши враги повержены, а на престоле неразумный младенец, ничто не сможет воспрепятствовать первородному наследнику Иродова царства вступить на трон, ибо иудейский закон первородства не оспорим.

-Ты врешь! Ты все врешь, Саломея! Я не желаю слушать твой сумасшедший бред!

-Что ж, если ты не веришь мне, можешь оставаться здесь и дожидаться своей печальной участи свергнутой царицы. Ты разделишь судьбу своего супруга, будучи отданной дворцовым палачам. Радуйся же ты и возликуй своей победе, ибо неутолимая жаждала твоя стать иудейской царицей будет исполнена сполна, потому как примешь смерть ты с царственным достоинством, будучи задушенной шелковым шнуром, как подобает почестям свергаемой царице, а не несчастной Мариамне, что подобно блуднице была забита камнями на базарной площади. Радуйся и возликуй, своей победе, ибо знай, что человеческая жизнь порой столь коротка и бессмысленна, что о жизни лишь судят только по её концу. Утешься хотя бы этим обстоятельством, раз твоя глупое упрямство, честолюбие и гордыня мешают внимать моим советам, чтобы покорить истинный трон, достойный дочери Цезаря, трон, имя которому Рим!

-Так вот значит вот какую ловушку ты мне подстроила, старая ведьма! Все эта авантюра была нацелена лишь на то, чтобы возвести твоего сына, этот уродливый плод твоего кровосмешения на Иудейский трон! Что ж, Саломея, ты просчитала все ходы, но, прежде, чем твой выродок посмеет отдать приказ о моей казни, я самолично убью тебя, коварное порождение ехидны! И, прежде мне пришлют палача, заколю себя, чтобы не доставаться никому из вашего чернокровного рода погонщиков верблюдов наслаждения моим унижением! Знай, что так умирают царицы! И только так!

Иродиада сделала проворное движение: в следующую секунду в её руках сверкнул маленький, кривой кинжал, который она занесла над лицом старухи.

-Постой же, постой, Ирадиада! Помни, гнев Ирода заразен и часто лишает человека разума! Теперь же опусти свой кинжал и поразмысли трезво! И, если ты не веришь мне, что в праве твоем, то обопрись хотя бы на свой здравый разум, что не угасал в твоей прелестной головке в самые тяжкие годы Иродовой тирании! Нежели я хотела бы твоей гибели, я не задумываясь погубила бы тебя, стоило бы коснуться напитанной ядом полой одежды твоей обнаженной ноги в сандалии или пустить в твою постель крохотную пустынную песчанку*, укус которой незаметен, подобно укусу комара, но неотвратимо быстро смертоносен . О, если бы я желала твоей смерти, то, не задумываясь, убила бы тебя. Но, видишь, ты до сих пор жива и здорова! И не один волос не упал с твоей головы лишь благодаря моему незримому покровительству.

-В чем же смысл твоего покровительства?! Неужто ли в моем унижении?! Что ж, ты достигла своего, даже более твоего брата! Можешь быть довольна! Один брак с младенцем стоил бы мне сотни позорных мерзостей Архелаев с его козлоложеством!

-Бедная, бедная Ирада. Видимо, жизнь во дворце Ирода все ж затуманила и тебе разум, раз ты не видишь очевидного. Когда же тебе предлагают жирного гуся, ты все никак не можешь расстаться с дохлой синицей в руках. Раскрой глаза, Ирада: твое царствие не здесь, но в Риме! Рим, и только он способен дать тебе силы, твою власть и твоего Императора, достойного царицы мира! Здесь же тебя ждет гибель и забвение.

Торопись, торопись, Ирада! Не теряй времени! Твои верные телохранители из двух верных тебе когорт, уже готовы проводить тебя в Рим в целостности и безопасности.

«Точнее, моя стража», - подумала про себя Иродиада. Её рука ещё сжимала кинжал в полной решимости в том, что, если обнаружится непреодолимая измена, и уж поймет, что не избежать ужасной и позорной участи, она тот час же порешит себя.